Он протянул руку к девочке и взял её за плечо. Баако только начинала формироваться как женщина. Маленькие груди, упрямое личико. Лет тринадцать на вид, не больше. Капитан осмотрел её с ног до головы будто товар на витрине и, хищно облизнув губы, произнёс:
– А я уж думал, что мне сегодня не достанется ничего на десерт!
Баако расплакалась, а Камо изо всех сил пытался вырваться из цепей, в то время как Капитан закинул девочку на плечо и с каждым шагом всё дальше уводил её от теперь уже кажущегося безопасным трюма.
«Освободи меня».
Камо попытался оторвать цепь от доски, дёрнув кандалы с такой силой, что чуть не сломал себе руку. Он рванул ещё. И ещё. Каждый раз ему казалось, что в следующий раз он наверняка сломает руку. Стальное «ухо», державшее цепь, начало поддаваться. Ещё рывок. Два… На третий раз крепление вылетело, с металлическим звоном ударившись о пол. Камо покачнулся, с трудом удержавшись на ногах и высвободил руки.
«Освободи меня».
«Освободи меня».
Камо вскочил на ноги и стремглав помчался к клетке, перепрыгивая на своём пути скамейки, людей, отшвырнув ногой пустое ведро и несколько раз чуть не упав. Он понял, что этот трюм ещё никогда не был для него таким длинным. По лестнице кто-то спускался. Клетка, казалось удалялась с каждой секундой, а за спиной всё отчётливее слышался грохот тяжёлых сапог. Спустя ещё одно мгновение Камо стоял возле клетки, прямо напротив человека с зашитыми губами и смотрел ему в глаза, ожидая команды.
«Убей меня».
Камо стоял в нерешительности. Он же всего лишь мальчик пяти лет. Убить его? Просто взять и убить? Воткнуть гвоздь в глотку и смотреть как узник истечёт кровью? Убить… Позади него послышалась возня. Это Уилли пробивался сквозь пленников, пытаясь добраться до Камо, но то тут, то там так некстати оказывалась то цепь, то нога, то ещё какая-то преграда.
– Сукины дети! Дайте мне пройти!
«Убей меня».
Уилли добрался до клетки как раз в тот момент, когда Камо потянулся за гвоздём, что валялся на полу.
– А ну брысь отсюда, малец – Уилли отшвырнул мальчишку в сторону словно игрушку и встал у клетки – На этом корабле случилось больше дерьма, чем я готов вытерпеть. – Он огляделся, видимо прикидывая, сразу выкинуть парня за борт или отдать Капитану.
– Он просит убить его.
Уилли вопросительно посмотрел на Камо и слегка приподнял бровь. Затем перевёл взгляд на барона. В ответ, тот кивнул.
– А девчонку спасать кто будет?
– Сэр, пожалуйста!
Уилли пожал плечами и выхватил нож из-за пояса.
– Да на здоровье.
Нож точным ударом вошёл в сердце и заключённый, встрепенувшись на миг, обмяк в своей клетке. Уилли осмотрелся по сторонам, вытер нож о рукав и спрятал в ножны. Затем снова осмотрелся по сторонам и, поняв что ничего не произошло, прислонился спиной к стене, медленно сполз на пол и схватился руками за голову.
– Какой же я идиот! Капитан меня освежует за это.
– О! Боюсь, что сначала, Капитану предстоит забить меня своими собственными руками, как он и мечтал. Так что твоя шкура в полной безопасности. Более того, смею тебя заверить, что из всей команды ты единственный умрёшь своей смертью.
Говорящий медленно шёл к ним из другого конца трюма. Точная копия того, что был в клетке, только чище. Освободившись от тесной клетки, он стал казаться ещё выше и крепче. По его плечу ползла толстая желтая змея, покрытая причудливым узором.
– Ты кто такой, мистер? – Уилли не мог сдерживать свой гонор, как ни старался, но к его удаче, их новому другу это было скорее по душе.
– Меня называют Барон Суббота. Можете называть меня Самди. А теперь, если вы не против, я должен здесь кое с чем разобраться.
Барон прошел вдоль трюма, разглядывая сонные тела невольников и с каждым шагом лицо его наполнялось яростью. К моменту, когда он вышел из трюма, со стороны капитанской каюты доносились пронзительные крики Баако – девочки, которую он так надеялся спасти.
Первым на его пути попался обычный матрос, который скорее всего просто вышел справить нужду. Барон оторвал ему руку, а затем вспорол живот так, чтобы все внутренности оказались на палубе. На самом деле, целью подобного зверства была не только жестокость, хотя Барон был разгневан достаточно, чтобы убить не только команду, но и всех их жён и детей, и детей их детей. Ибо за свою бесконечно долгую жизнь он редко встречал в людях такую жестокость, а когда встречал, месть его была всегда страшнее.