Зачем я это вспомнил? Не хочу ли, часом, Застой разоблачить?
Да ну, что Вы?
Что ж тут разоблачать? Лучшее время моей жизни. Мой младший братик вообще определяет Застой, как "период, когда стояло практически непрерывно". Дак ведь и у меня все было хорошо — и в работе, и в любви, и в дружбе. Немного ведь за тридцать перевалило.
Просто вот — вспомнился забавный эпизод. Дай, думаю, людям расскажу. Это, однако, присказка. Сказка будет дальше.
Прямо ко мне домой они больше не заходили, но встречаться, конечно, доводилось не раз. Только что не сразу со всеми, а по одному, много — по два. Об Алексее Ильиче особый разговор, много у меня связано всяких эпизодов, но самый, наверное, для меня лично интересный, это как зимой 1983 года перемерз трубопровод сжиженного газа и как эту аварию лечили. У меня это в памяти держится под условным названием "Быль о городе Комсомольске-на-Гидрате", как мы прозвали получившийся в тайге у трубы поселочек аварийщиков. Ну, может, попозже запишу.
Ясно, что по тому времени избежать встречи и с двумя другими было сложно. Вот разве если, как семья Лыковых, забраться на алтайские гольцы и отключить там радио, телевизор и электробритву…
Мне, сказать по совести, из двух вождей больше нравился Леонид Ильич. Было в нем что-то задушевное, так сказать, почвенное, черноземное, не сравнить с тем же Сусловым или Андроповым. С ихними стеклянными, может быть даже, что и плексигласовыми, гляделками. Чувствовалось, что и на грудь принять может в неурочное время, и за бабу подержаться, и попеть в хорошей компании "Как на гори тай женцы жнуть" либо "Артиллеристы, Сталин дал приказ!", как фронтовику и положено. В общем, что-то вроде моего дальневосточного отца-командира майора Юденича, с учетом, конечно, разницы в званиях.
Вот в связи с присвоением ему очередного воинского звания мне и пришлось однажды отбивать выпады идейно неустойчивой молодежи. Я, собственно, этот момент, присвоения, почти и пропустил. Дело было так, что я тогда приехал работать на Север, в город Нижневартовск. Обещаны мне были комната в общежитии сразу и квартира чуть погодя — а ни того, ни другого. Жил одно время на работе, ставил на ночь раскладушку за ЭВМ "Наири".
Как раз в этот исторический период зашел я однажды в гости к двум своим новым коллегам, Л. и Т… Очень милые девушки, как говорилось из "Кавказской пленницы" — комсомолка-студентка-спортсменка. Они как раз были не спортсменки, да уже и не студентки, а молодые специалистки по последнему году обязательной трехлетней службы по вузовскому распределению, как тогда полагалось. Старшие инженеры, не то мэнээски, точно не помню. Конечно, комсомолки. Контора им за трудовой энтузиазм дала к тому времени жилье — но как-то странно. Одну комнату на двоих в небольшой коммуналке (на Северах это называлось — "с подселением").
Ну, нормальное ли дело для двух молодых и очень симпатичных девиц, никак не страдающих отклонениями, так проживать? А еще ж и знакомые надсмехаются. Витя К., муж нашей общей сослуживицы Лидочки, холодильник им починил, а когда Т. стала рассыпаться в благодарностях, что не знает как и благодарить, прямо сказал: "А че тут знать? Отправь завтра подругу в кино на последний сеанс… Или сама уйди". Вроде как шутка юмора.
Но вообще над ними сильно и не пошутишь. Девки умные и языкастые, за словом в карман не лезут. А тут я им на зубки попался. Я из своей промзоны, где и проживаю в тот момент на раскладушке за ЭВМ, пришагал между океанов талой воды в Пятый микрорайон не помню уж по каким делам. Проходил мимо их подьезда — "Дай, — думаю, — зайду, чайку попрошу, авось, по доброте не откажут". Чаю налили, это действительно, но что-то мне все в телеэкран тычут и твердят: "Да как не стыдно?! Как не стыдно?!!" Чего стыдно-то? Я ж не в курсе, у меня там, в конторе, телевизора нету, да я и вообще не охотник до этого развлечения.
Всмотрелся. А там, оказывается, Леониду Ильичу присвоили, ну, или "он присвоил", как возмущенно говорили девицы, звание Маршала. Слова "приватизировал" тогда ведь в словаре еще не было. Его и демонстрируют по Первой и, естественно, всем прочим программам в новых кителе, галстуке с бриллиантовой звездой и погонах. Как бы — полководец.
Вот на меня комсомолки полкана-то и спускают, как на старшего возрастом и по принадлежности к руководящей для ВЛКСМ организации.
Произношение у моих юных оппоненток было заметно на О. Это, с одной стороны неудивительно, поскольку выучились они в Тюменском индустриальном институте и вообще обе сибирячки; одна из старинного Тобольска, а другая и вовсе из прославленного старцем Григорием Ефимовичем Новых-Распутиным села Покровского и даже, как случайно выяснилось, с ним, со старцем, в довольно близком родстве. А с другой стороны, для меня лично — как маслом по сердцу, поскольку я и сам с материнской стороны с уральскими, пермско-екатеринбургско-режевскими корнями, вырос наполовину в Перми, тогда еще Молотове. Давно заметил, что если попадаю в командировку в ту же Тюмень, Свердловск, Томск, в общем, в любой старый уральский или сибирский город, так и сам на второй день перехожу на местный выговор.