С другой стороны дадут Ивану Ивановичу комитетскому на лапу — так он хоть часть этих денег в стране потратит и тем повысит темпы экономического роста на радость президенту и общественности. В анализ надежности статистических методов я уж влезать не буду: и образование не то, чтобы сходу гамильтонианы от лагранжианов отличать, да и у автора это кусок хлеба — ясно же, что он с математической стороной вопроса как-нибудь разбирается. А вот случaꞌй из жизни вспомню, который как бы и подтверждает, что западные методы оценки взяткодаваемости и взяткополучаемости к востоку от Нулевой Изотермы имени Полковника Паршева могут и не сработать.
То, что, мол, западные люди взяткодавательству впервые в Москве обучаются — это, конечно, ушная лапша в чистом виде. Можно подумать, нынесидящий марбельский мэр от своего московского коллеги этому впервые выучился, а до знакомства орлеанской девственницей был. Но, конечно, московская специфика свежего человека — либо даже и капиталистического межнационального монстра — может с ума свести. Мне теорию этого дела объясняли неоднократно, но запомнилось два образных описания. Одно, это что взятки делятся на капиталистические — и феодально-социалистические. Первые даются за то, чтобы нарушить закон — вторые за то, чтобы выполнить. Соответственно, у первых частота намного ниже. Второе объяснение насчет взяток пришлось мне услышать за стаканом от бывшего следователя-важняка, который об ту пору служил замом по безопасности у одного известного жулика. Смысл был такой, что купить, считал мой знакомый, можно любого — вопрос в пороговой сумме. "Вот, — говорил он, — возьми канадского полицейского. У него жалованье семьдесят тысяч долларов в год, хорошая страховка, большая пенсия. Спрашивается, будет он рисковать этим всем, чтобы сорвать сотню долларов с нарушителя правил движения? А теперь возьми нашего мента. У него месячная зарплата чуть больше этих же самых ста долларов, медицина у нас почти у всех одинаковая, а до пенсии он не доживет — сопьется. Ну и…."
Но и кроме этих очевидных вещей, которые неумолимо ставят нас в ряды развивающихся по части хапунца стран, как ты тут с дисперсиями не колдуй, есть и чисто отечественные нюансы, которые ни в Лондоне, ни в Лахоре сроду не приснятся. Вот тоже, как сказал бы рядовой Иозеф Швейк, был случай в доме номер 12 по Краснопресненской набережной.
Десять лет назад мне там приходилось бывать чуть не каждый день. Я тогда служил экспертом по газо- и нефтепереработке, а потом московским представителем президента большого сибирского нефтедобывающего предприятия. Фирма наша в отрасли шла во главе прогресса, так что иногда даже мы оказывались спереди, а прогресс сзади. Мы первыми в нефтедобыче перешли на аренду, первыми под российскую из союзной юрисдикции, первыми в августе демонстративно обозначили присоединение к ельцинской всеобщей забастовке против янаевского путча, как бы перекрыв задвижку. Я-то еще тогда там не работал, а руководители предприятия явно рисковали тем, что победи этот самый ГКЖП, как шутил тогда ночью 19-го Хазанов, им оторвали бы все выступающие части тела. Естественно, что и при создании совместных российско-ненаших предприятий мы тоже были не в стороне. Вот по этим делам я ехал по утрам на метро до "Улицы 1905 года", а потом шел десять минут прогулочным шагом вниз по бульвару.
Кроме выполнения указаний начальства у меня в этом совместном предприятии был еще и личный интерес. Один из пластов заглавного для джойнт-венчура месторождения очень походил по некоторым характеристикам на те дальние северные месторождения, на которых добыть нефть особенно трудно, но зато из нее можно легко получить реактивное топливо и еще кое-какие ценные вещи. Я за империалистические деньги проверил качество пробы из единственной разведочной скважины — все сошлось. Заодно сделал два добрых дела: дал заработать моим друзьям-аналитикам из ВНИИ НП, сидевшим в связи с реформами без заказов, и съэкономил деньги фирмы, так как только доставка пробы в Одессу, ТХ обошлась бы в те же деньги, какие получили москвичи за полный и очень квалифицированный анализ.
Получалось так, что есть возможность получить уникальную нефть всего в тридцати километрах от ближайшего полувахтового городка Радужного и его аэродрома, который как раз планировался к развитию, как один из основных на новой трассе Западная Европа-Сибирь-Япония. Рыба срослась. В моем воображении планы разработки были скорректированы, пласт БВ-12 давал каждый год полмиллиона тонн уникальной нефти, часть которой перерабатывалась тут же на простой нефтеперегонной установке, давая авиакеросин для международного аэродрома, дизельное топливо для тракторов и бензин для автомобилей, а все остальное, вместе с оставшимися при перегонке "золотыми" масляными фракциями по специальной трубе вливалось в поток благородной "легкой" нефти, чтобы в Ангарске дать индустриальное масло, топливо для сверхзвуковых самолетов и прибыли для построения новой свободной России. Ну, а я, конечно, весь в белом, как руководитель проекта. Выходило, что Бакланову и Крючкову дали по шапке не зря.