Серый с белым окрасят округу в окне.
В ноябре и погода под стать седине.
Сядет прелая стынь за порогом.
У камина, где чурки берёзы горят,
ворошу свои годы часами подряд,
запивая то чаем, то грогом.
Ничего не достиг ты, нелепый герой!
И бывает, что даже краснеют порой
не от жара каминного щеки.
Был не вовремя робок, не вовремя смел,
и любовь защитить-отстоять не сумел…
Потому и сижу, одинокий.
И сжимаются пальцы, и зубы скрипят.
Но уже никогда не вернуться назад,
не исправить ошибок былого.
Раньше некогда было считать мне цыплят.
В сожаленьях без проку туманится взгляд.
Слишком много, увы! Слишком много.
А потом, наконец захмелев у огня,
вспоминаю с любовью любивших меня,
хоть нелеп был тогда и несносен.
И тоска улетает куда-то как дым.
Я на миг ощущаю себя молодым.
И за это люблю тебя, осень!
***
Грустные мысли в День Нового Вина
Бороздой на лбу морщина,
на висках, — седин зола.
Осень-осень, грусть-кручина,
ты зачем ко мне пришла?
Сладко-жарко было лето
в треске праздничных огней.
Не расплатой ли за это
мне тоска осенних дней?
Дни веселья отмелькали
и почти достигли дна
искры блеск в моем бокале -
в праздник Нового вина.
И расцвечена палитра
меж хрусталиками льда
желтой карточкой арбитра
с удаленьем в никуда.
Неба ль хмарь тому причина,
дум ли мутных кутерьма…
Эх, развейся грусть-кручина:
Осень все же не зима!
***
4. О возрасте, смерти и посмертии
Седина в бороду…
Слышал байку я многократно:
Чтоб сберечь человека от кары
Наш Творец (он такой деликатный!)
выдал ангела каждому в пару.
Вьется рядом крылатый белый,
шепчет в ухо почти без звука:
— Человече, грехов не делай!
После смерти ждёт грешных мука.
Хорошо им, грешным, однако!
А за мной, по грязи и лужам
всюду тащится, как собака,
бес. Совсем беспутный к тому же.
Он меня под ребро толкает,
Подбивает на грех, паскуда:
— Посмотри, вон идёт какая…
Поболтай! Вдруг дойдёт до блуда.
И никто не пугает адом.
Где ты, ангел в хитоне белесом?
И безвольно иду, если надо.
Кто такой я, чтоб спорить с бесом?
Провокатор, ущербный даже,
лишь одним бес обеспокоен.
Не склоняет ни к пьянке, ни к краже,
ни к тому, чтоб скупать биткоин.
Но на женщин он сильно падкий.
Уж такая наклонность злая:
от белянки до шоколадки,
он ко всем меня подсылает.
К юным, зрелым и перезрелым
лезу в душу, ломая дверь я,
с шуткой, просьбой, пустяшным делом
чтоб втереться скорей в доверье.
Но в душе я скромный и робкий,
и не бабник и не повеса.
Всех бы баб обходил сторонкой,
если б не принужденье беса.
Мне бы с ангелом у камина
неспеша толковать про добро…
Ах, какая навстречу фемина!
Подлый бес вновь толкает в ребро.
***
Старая гвардия
Кто видел, как трещал Союз
и бой за Белый Дом,
того и в восемьдесят плюс
КОВИД возьмёт с трудом.
Мы, как истрёпанный баркас,
живем не напоказ.
Не зря Вселенная на нас
таращит желчный глаз.
И пусть остался шаг всего
чтоб выйти за порог,
мы, зубы сжав, пройдем его
и взгляд наш будет строг.
Уже не так и важен быт.
Не так близка родня.
Мы пережили страх и стыд.
Всё прочее- фигня.
И ясно слышим, как зовут
к себе отец и дед.
Жить слишком долго — тяжкий труд.
И смысла в этом нет.
***
У сыновей своя дорога
Уходя — уходи. И не стой на дороге.
Нет погоды плохой у Природы для нас.
Друже! Повода нет для хандры-безнадёги.
Ветер в морду — не жмурь чуть слезящихся глаз.
А Природа мудрей нас с тобою без спора.
Потому и растут на глазах сыновья
Ты как мог, сколько мог, был для сына опорой
Но для каждого нынче дорога своя.
Мы уходим, раз надо. Кто молча, кто с понтом.
Дети смотрят вослед. Нам и им очень жаль.
Где-то там горизонт. А за тем горизонтом
новых дивных открытий бесконечная даль.