Слава Богу, я не верю в Бога,
А не то бы сам с ума сошел.
Над рекой как раньше, ивы плачут
Что ни вечер – трели соловья.
Там сейчас и вправду чья-то дача.
К сожаленью, я не знаю – чья
1.39 Беседы о стихах
В предгории Ферганского хребта,
с достоинством , серьёзно, не спеша,
вкушали белый чай мои уста
и наслаждалась отдыхом душа.
Тёк ароматный воздух с близких гор
чинар в ветвях шептал стихи свои
и плавно тек мудреный разговор
о сладостных газелях Навои.
Не о футболе, шмотках и деньгах
и не о бабах, мятых впопыхах.
Не о болезнях и не о долгах.
Шел разговор о вечном. О стихах
Как будто в транс гипнозом погружен,
читал не глядя в книгу, наизусть,
газели нам учитель Иманджон,
а в голосе звенели страсть и грусть.
На русском, на узбекском, на фарси
читал свободно, к звездам подняв взгляд.
А я подумал: Господи спаси!
Ведь то писалось шесть веков назад!
Старик библиотекарь Исмаил,
все время поправляющий очки,
про бейт и про редиф нам говорил,
про рифмы, что напевны и мягки.
Юлдаш Бабаев, знатный пахтакор
переводил на русский Ясави.
О переводах шел неспешный спор
и я читал им вирши о любви.
Я, знаете, собраний не люблю
и мне претит публичность с давних пор.
Но было мне, как в небе журавлю,
легко в тот вечер у подножья гор.
Как по весне вода сошли года,
друг-друга потеряли мы давно.
Но помню этот вечер как тогда,
и белый чай, пьянящий как вино.
Уже за горизонт событий путь
мне в силу сроков жизни проторён.
Но, может быть, судьба когда-нибудь
сведет нас на околицах времён.
В горах, в снегах или в болотных мхах.
Другой ли мир и вовсе не Земля…
Чтоб вновь вести беседы о стихах
и снова чуять легкость журавля.
1.40
Сарагосская серенада
Красота твоя, о донна, холодна и непреклонна.
Оглушенный и смущенный пред тобой стою сейчас.
А глаза твои бездонны словно небо Арагона.
Тверже бронзовой колонны взгляд твоих бездооонных глаз.
Веснааа
Весна пьянит сильней вина,
а воздух слаще абрикоса
Темна
Ночь ароматна и темна
и тихо дремлет Сарагоса.
Лунааа
Луна глядит на нас, нежна
как головенка Купидона.
Слышнааа
Небес мелодия слышна
и ты услышь её, о донна!
Так взгляни же благосклонно, словно солнце с небосклона!
Я коленнопреклонённый и покорный здесь стою.
Я, почти умалишённый, жизнь готов отдать, о донна,
без сомнения и стона за улыбку зааа твою.
Веснааа
Весна пьянит сильней вина,
а воздух слаще абрикоса
Темна
Ночь ароматна и темна
и тихо дремлет Сарагоса.
Лунааа
Луна глядит на нас, нежна
как головенка Купидона.
Слышнааа
Небес мелодия слышна
и ты услышь её, о донна!
Перешедший все кордоны я гляжу завороженно,
ожидая напряженно что в глазах истает хлад.
Ночь нежна и благовонна, а цветы в древесных кронах
обещают всем влюбленным вечность неги иии услад.
Веснааа
Весна пьянит сильней вина,
а воздух слаще абрикоса
Темна
Ночь ароматна и темна
и тихо дремлет Сарагоса.
Лунааа
Луна глядит на нас, нежна
как головенка Купидона.
Слышнааа
Небес мелодия слышна
и ты услышь её, о донна!
Вдохновенным баритоном я пою тебе канцоны.
Под гитары перезвоны кардамоном пахнет май.
Так сойди ж ко мне с балкона, только осторожней, донна!
Вес твой, все же, четверть тонны. Лестницу не поооломай!
Веснааа
Весна пьянит сильней вина,
а воздух слаще абрикоса
Темна
Ночь ароматна и темна
и тихо дремлет Сарагоса.
Лунааа
Луна глядит на нас, нежна
как головенка Купидона.
Слышнааа
Небес мелодия слышна
и ты услышь её, о донна!
1.41 Мой Израиль
Я, поверьте, живу в самой лучшей из стран
Невелик мой Израиль, но Богом мне дан.
От эйлатской волны до зелёных Голан
весь Израиль за день облетит дельтаплан.
Изаиль древний и вечно юный.
Прекрасней нету в мире подлунном
Давай общаться и улыбаться.
Лехаим, братцы! Лехаим, братцы!
Здесь прекрасны сады, благодатны поля
За любовь и за труд щедро платит земля
Нектарин, апельсин, золотистый лимон
сок волшебной лозы преподносит Хермон.
Изаиль древний и вечно юный.
Прекрасней нету в мире подлунном
Сторицей будет труд окупаться.
Лехаим, братцы! Лехаим, братцы!
Здесь живут, как и жили с древнейших царей