Это пригодится, зуб даю!
3.9 Легенда о храбром рыцаре генрихе
Легенд о рыцарях не счесть,
В них сказка есть и правда есть,
И я поведаю для вас
Сейчас легенду без прикрас
....
Однажды Генрих фон Бурдон
в девицу страстно был влюблен
Явившись под ее балкон
Он спел четырнадцать канцон.
Но так случилось, что барон
Был слуха начисто лишен.
В слезах девицына кровать.
Мне мук ее не описать.
И все, что в дело не пошло,
Что литься и лететь могло
С балкона и бойниц дворца
Летело в голову певца:
Сапог, скамеечка для ног,
Слегка испорченный пирог,
Черпак, помоев полный таз,
В кувшине медном кислый квас,
и грязных тряпок 2 мешка,
и даже два ночных горшка.
Девица падала без сил,
А рыцарь стойко все сносил.
Тогда она сказала: «Ох!
Уж если он настолько плох,
Раз он больной и бредит мной,
Согласна стать его женой!»
Девица страстною была
И ждать до свадьбы не могла
До дыма страстью накален
К ней в спальню двинулся Бурдон.
Он там провел 15 дней,
И вышел мрамора бледней.
Был он силен, в бою неплох
Но столько выдержать не мог.
И наш Бурдон, как говорят,
Бежал, куда глаза глядят.
В гербе Бурдонов с этих пор
рука, вознесшая топор,
Девиз на ленте впереди:
«Невинность дев, герой, блюди!»
3.10 Еще одна ночь Шахерезады
(Старая сказка)
О, как прекрасна ночь Багдада!
Она прохладна и нежна,
и красит серебром луна
деревья и дорожки сада.
Но тишина её скучна
и неприятна мне она.
Приди же, гурия, ко мне.
Развей ночную скуку сказкой.
Я утомлён любовной лаской,
но не забыться мне во сне
в полночной этой тишине.
О да, прекрасна ночь Багдада.
Блистает сад, как бирюза
Халиф застыл, прикрыв глаза
и говорит Шахеризада
и сказка вьётся, как лоза.
Знай, халиф, очей отрада,
светоч, соль и пуп земли:
жил на улицах Багдада
ибн Хасан абу Али.
Без забот, стыда и страха
на обман и кражу спор
Попущением Аллаха
он и был Багдадский вор.
Словно обезьяна ловок,
скор на шутку и на месть,
мог без крючьев и верёвок
на любую стену влезть.
Острый глазом, чуткий ухом,
стойкий к боли, словно йог,
увести коня, по слухам,
из-под всадника он мог.
Раз эмир, начальник стражи,
привселюдно говорит,
мол, он лично вора свяжет
и в зиндане уморит.
Но известно стало миру:
в ту же ночь, без всяких свар
выкрал ибн Хасан эмира
из постели без шальвар.
И, одев того в обноски,
краской зачернив лицо,
бросил связанным на доски
прямо страже на крыльцо.
А потом вином погаже
щедро был облит эмир.
Ох, и долго били стражи!
Думали – лежит кяфир
(Кяфир – пьяница или наркоман, презренный человек на мусульманском Востоке)
Знай, халиф, что очень скоро
стражи в путах привели
ко дворцу сыночка вора.
Звали юношу Али.
И глашатаи кричали,
что, коль вор не сдастся сам,
будут бить Али вначале -
десять палок, по часам.
Завтра будет двадцать палок,
дальше – больше, до конца.
Сын- помощник изначала
в кражах своего отца.
Связанный, в рубахе драной
у столба стоял Али.
Десять стражей постоянно
сына вора стерегли.
Вились мухи кровожадно
слезы капали из глаз.
Сам эмир хлестал нещадно:
десять палок каждый час.
Как спустился вечер синий
на окрестности дворца,
прибыл кади* в паланкине
(кáди -судья, а в Халифате одновременно и высший гражданский чиновник)
с ним палач и два писца.
Кади знали все в Багдаде:
бородища до пупка,
и чалма, Аллаха ради,
полных тридцать три витка*
(У простых людей – три витка. Чем выше чин – тем пышнее чалма)
Стражей растолкав толпищу,
он к эмиру шустро- шасть.
Хвать его за бородищу,
по щеке ладошкой – хрясь!
-Ты, эмир, навоз дракона!
У тебя дыра в мозгу!
Ты совсем не чтишь закона
и меня, его слугу!
Ты наглец! Ты просто жалок!
Ты дубина, камень, пень.
Есть указ про десять палок.
Только десять палок день.
Как ты смел, шайтана ради,
Преступить закон, шакал?
Больше может только кади!
И давно ты кади стал?
Всем законникам ты в душу
наплевал в моём лице!
Я твой заговор разрушу
на докладе во дворце.
Ты хотел разжечь волненья!
это повод к мятежу!
Я халифу без сомненья
все до крохи доложу!
Бил эмира он по почкам,
все кричал "Закон! Закон!"