В Москве, в Кремле, СОБОРНОСТЬ и ДЕРЖАВНОСТЬ
тихонько зрели в тишине хором.
Мираж ромейский, на весь мир простёртый,
блазнил, манил в неведомую даль.
Великий князь и царь Иван четвёртый
Решил построить власти вертикаль.
В войне с пяти сторон завязло царство,
холопили славян, и чудь, и людь,
и резали опричники боярство,
самодержавью расчищая путь.
А Русь росла и вдоль и вширь все боле,
народ терпел нужду и батоги,
и твёрдо верил, что по Божьей воле
и Грозный царь, и злобные враги.
Что праведных не уведут татары,
а праведники кротки и тихи.
Что рабство и пожары – Божья кара
за дерзость, слабость веры и грехи.
Гремели ружья, пушки. Степь дымилась.
И на царя молилась вся страна.
Но ждали Русь не благодать и милость
а Смутные глухие времена.
3.13 Галантный век
Галантный век – дразнящий и опасный
держащий мир монархов дланью властной,
и бьющий в стену предрассудков лбом…
И были кардиналы в чем-то красном
а мушкетеры – в чем-то голубом.
Там шпаги звон, фата-моргана чести,
опасный, как алмазов крошки в тесте
феодализма пряничный конец.
Там жили вместе "Преданный без лести"
и предавший без всякой чести льстец.
Блистали двор, вельможи, королева
над безымянной массою людской.
Полз дух гнилой из каменного чрева.
А в черни созревали гроздья гнева
чтоб хлынуть в мир кровавою рекой
Последние костры еще горели
Иезуиты сеть свою плели
Но старые ветшали цитадели,
буржуазия вышла из купели
и банки щедро множили ноли.
Читать об этом грустно отчего-то.
Галантный век последним был оплотом
иллюзий, украшавших жизнь пестрО.
Вальс гнобил менуэты и гавоты
и подгоняли доски эшафота
Вольтер, Руссо, де Сад, Буше, Перро.
3.14 Правда Шекспира
О Шекспир! Гениально-упрямо
для студентов, купцов и вельмож
он творил величайшие драмы
без сомнений: "Где правда, где ложь?"
Он давил на обычные чувства,
всё смешалось в фантазий дыму…
Правда значила меньше искусства.
Зритель плакал, внимая ему.
Почему нам злодей ненавистен?
Что висит на нём, словно клеймо?
Яго верит важнейшей из истин:
сам он в белом, а мавр – дерьмо,
недостойное чина и дамы.
И, вонзаясь в сердца словно нож,
строят ковы зачинщики драмы,
перепутав и правду и ложь.
Не в платочке, конечно же, дело!
Глядя честно в глаза, визави,
замочил Дездемону Отелло,
ибо Правда превыше любви.
И, желая супругам лишь блага,
под окошком, с сплетеньи теней,
молча плакал расстроенный Яго:
"Жалко глупых, но Правда – важней!"
Правду-матку мы режем открыто,
Нам её сообщил Интернет.
Прем сквозь драмы работы и быта
Страха нет и сомнения нет.
Ах Шекспир! Ты ведь был пустобаем!
Что ты впаривал старым друзьям?
Мы-то Правду конечно же знаем!
Как Отелло… Ведь правда, Вильям?
3.15 Джонатан Свифт
Джонатан Свифт совсем не старик,
Он надевает белый парик,
под мышки рубашки сашЕ и
бант белого шелка на шею
Ну может позволить себе джентельмен
в обыденной жизни чуть-чуть перемен?
Заложена в сэрах программой
потребность в свидании с дамой.
Пр:
Уже царь Пётр прорубал окно в Европу,
Мальбрук гонял французов, как лисица кур
Памфлеты Свифта, как бациллы микроскопу
являли миру всё гнильё людских натур
Джонатан Свифт в обличениях рьян
есть даже слушок,– он опасный смутьян
А лорды и пикнуть не смеют -
их жалят пампфлеты как змеи.
Как этого циника носит земля?
Он даже не ставит ни в что короля
Терпеть его злобу доколе?!
Сослать ли в провинцию, что-ли?
Пр:
Уже Георг сменил на троне душку Анну
Не знал английский и по бабам тратил пыл,
А в древнем Дублине Свифт занял пост декана
Оставшись тем же остроумцем, что и был
Джонатан Свифт серьёзен и строг
Знает он с кем скоротать вечерок.
Ванесса, а может быть Стэлла
допустят, конечно, до тела.
А чтобы избегнуть скандальной молвы
обязан быть чуть эксцентричен, увы!
В провинции даже священник
своей репутации пленник.
Пр:
Еще Британия не правила морями,
но герцог Мальборо уже спустил пары,
а настоятель Свифт в провинциальном храме
творил добро и создавал миры.
Джонатан Свифт конечно же бритт,
но каждый ирландец его боготворит
Никто вам не выдаст секретов
кто автор опасных памфлетов.