3.56 Червонная дама
Она пьянит чуть терпким ароматом
прощания, брожения и тлена.
А тучи пледом мягким и косматым
к ногам ее сползают вожделенно.
Вихрится воздух шустрым горностаем,
неугомонным и нетерпеливым,
он словно для неё стихи вплетает
в неслышимых мелодий переливы.
Она плывет лесами и садами.
Кружатся рядом листья, словно птицы
И вся Природа ей, Червонной даме,
вослед спешит с почтением склониться.
Но как, бедняжке, ей с тобой сравниться?
Твои глаза,– что небо в день весенний,
и столь пушисты брови и ресницы,
как летних рощ узорчатые тени.
Хоть обе вы характерами схожи,
в которых громы гроз и слёзы ливней,
но шёлк волос, и бархатистость кожи
недостижимы Осени наивной.
Пусть Осень много поэтичней лета,
сверкает облаченье золотое,
а ты, моя любимая, одета
лишь в джинсовое платьице простое…
Ах, Осень! Сколь пестры твои аллеи!
Сколь сладок мед твоих благоуханий!
Но милая мне в сотню раз милее.
Живая плоть прекрасней и желанней.
3.57 Осеннее
Осень в платье сыром
дождем наплевав на прогнозы.
прилетела на тучах
асфальт зачернив, что мазут.
Клен пылает костром,
искры листьев роняя как слезы.
листья пёрышки вспучив,
по мазуту отважно плывут.
Первый день сентября
нам оставит сырые дороги
Солнце выглянет где-то,
но уже не воспрянет трава.
Нет, болтают не зря,
что законы у времени строги.
Это кончилось лето,
и осень качает права.
3.58 Осенение
Птицы вдаль летят с прощальным граем
в парках золотая благодать.
Мы цыплят по осени считаем.
Только я не стану их считать.
Я осенней прелести внимаю
пробую палитру бытия.
Пусть когда-то чудно было в мае,
Но и нынче чудо вижу я.
Может, взгляд уже не слишком ясный
Серебро волос зиме под стать…
Осень – это все равно прекрасно,
и цыплят не стану я считать!
3.59 Ноябрь, однако
Осенний воздух студит темя.
Везде, где не асфальт – болото.
Безжалостный коллектор Время
содрал с деревьев позолоту.
Еще холодных ветров стоны
покуда непривычны слуху,
но грустно каркают вороны,
зимы предвидя голодуху.
Тот, кто сбежал на юг счастливый,
уже поёт под небом чистым.
Тоскливы ноября мотивы,
но будь хоть в малом оптимистом:
Потешь себя пока химерой
как вор, задержанный с поличным,
что в пятьдесят оттенков серый
быть может тоже эротичным.
Но мелют жернова Господни,
Борей задует, бородаст
и мир в отбеленном исподнем
для оптимизма повод даст!
3.60 Людвиг ван и осень
Смотримся в зеркало, что лишено амальгамы
мы, кого Морок и Мара учили наигрывать гаммы.
Рвем себе горло, и паспорт, карьеру и спину
Женщину ищем мы: леди, сеньору, фемину.
Осенью каждый, хоть лев,– он телец или овен.
Осень, конечно же, Ваша пора, херр Бетховен.
Славная, странная, страшная бытность в беззвучьи.
Был композитор как мошка, попавшая в сети паучьи.
В мире, заполненном счастьем ему недоступного звука
Был композитор поэтом немым и слепым и безруким.
Был композитор вне времени, сроков, за краем.
Мы же всего лишь любви его к жизни внимаем.
Красное, Людвиг ван, – отблески гемоглобина.
И ничего не спасает уже от осеннего сплина.
3.61 Осенние рассуждения
У осени есть поводы для грусти:
то вдруг всплакнет дождем сентиментально
то зайчиков разгуливать отпустит,
а то и дождь и солнце вразнобой.
А мы зимы порог уже буквально
перешагнув, ответим неформально:
уйдем в загул, заскок, заед, запой!
Пусть время таровато и брутально,
но там, вверху, над крышей голубой
за нашим, столь привычным небосводом
есть Некто для кого не в счет ни годы,
ни странности безбашенной природы.
Он наблюдает за столетий ходом
завидуя, конечно, нам с тобой!
3.62 Осенний грог. Свинг
Пушкин был, конечно, гений
Вслед ему любой дебил
осень, "пору вдохновений",
врет, что истово любил.
Что мол, грязь,– мечта поэта,
что балдеет от дождя.
Лично мне погода эта
хуже в тапочке гвоздя.
Слякоть, морось – это мода
Для пижонов-брехунов.
Мне осенняя природа
как депрессии жернов.
В серых тучах рЕдка просинь,
воздух вымок и продрог.
Вот за что люблю я осень -
так, конечно же, за грог.
И меня поймут всем сердцем
те, кто с темою знаком:
Адмиральский – тот, что с перцем,