Меня прошиб холодный пот, и она это видела. То, чего она не видела, это как я левой рукой под пледом развязал узел каната, который крепил мою коляску к перилам.
А она все протягивала мне мобильный телефон в наручных часах. Кто–то все же передал ей этот телефон. И теперь этот аферюга, конечно, ждет на рейде порта, на каком-нибудь арендованном судне, готовый выйти в море. В городе он находиться не может, там не действует мобильная связь. А если у нее не получится… она утопит Стояна и Георгиоса и меня. А ведь сообщник потом ее утопит, чтобы следы оборвать. Только ей об этом нельзя говорить.
Это была совершенно невероятная игра – быстро и без ошибок найти образ и линию поведения, чтобы сохранить жизни Георгиосу, Стояну, девочке и, если очень повезет, себе. Только эта бездна под ногами не давала думать. Притягивала, засасывала. Я уже ясно слышал, как плещется в трюме вода.
– Анна, ты всерьез считаешь, что я такие числа в уме держу? Они в маленьком компьютере, в моем личном сейфе городского банка. Если бы ты просто попросила, я бы эти деньги тебе и так дал. Зачем они мне? Мне ведь и вправду скоро помирать. За год-два меня эта лихорадка убьет. Но как этот компьютер получить? Ты ведь меня побоишься отпустить?
– Еще чего? Этот мальчишка может что-то и значит для тебя, но если ты столько лет берег свои сокровища, вряд-ли он тебе дороже!
Ах, знала бы она, как ошибается! Даже ее глупая жизнь значила для меня больше, чем все, чем я когда-либо владел.
– Ну так пусть тот, кто дал тебе этот мобильник, зайдет в мою булочную. В сейфе под прилавком конверт. Там лицензия на торговлю, абонентская карточка и ключ от сейфа банка. По этой карточке его пустят в хранилище, если он скажет что пришел по моей просьбе и назовет код. Шифр сейфа и код в банке одинаковые: Ника 2004.
Я слышал, как Анна что-то шептала в мобильный телефон. Расчет мой был простой. Если ее сообщник сейчас на рейде порта, ему понадобится минимум два часа, чтобы добраться до моей булочной. Даже если это житель города, кто-нибудь непременно обратит внимание, что в булочную без меня и без Георгиоса зашел посторонний.
Потом банковский служащий запустит чужого с моим ключом в хранилище, но непременно доложит управляющему. А управляющий почти наверняка сообщит о необычном случае полиции. Полиция уже настороже по просьбе мэра. В общем, время работало на меня. Оно и сработало, хоть не так, как я ожидал. Сообщник Анны оказался умней, чем я рассчитывал. Анна завела двигатель, и наш катер двинулся в сторону порта. На рейде стоял старенький, потрепанный кораблик. На палубе улыбался до ушей тот самый длинноволосый парнишка и манерами гея, с которым танцевала Анна у Остапа.
– Герман тут пока побеседует с тобой, а я сама схожу в булочную и в банк, – сказала Анна.
Это перечеркивало все, что я придумал. Она не посторонний. Я сам этого добивался, чтобы ее считали моей племянницей. Старый осел! Что же делать?
А парнишка перепрыгивает в наш катер. И, оказывается, к кораблику с кормы причалена маленькая прогулочная лодочка. Анна садится в лодочку и гребет к берегу.
Так… что там древние Римляне говорили: «Разделяй и …»
– Герман, а который сейчас час?
– Час пополудни. А тебе, дедуля зачем? Хочешь знать сколько еще проживешь?
– А спорим, Герман, что девочка через час позвонит и сообщит, банк на перерыве, или что служащий ушел обедать, или что в сейфе нет компьютера?
Я это потому говорю, что сегодня как раз день тур-экскурсий, и экскурсионный автобус уезжает от главных ворот крепости как раз в два тридцать. Жаль, я с нашей девочкой попрощаться не успел! Не увидим мы ее больше!
Герман забеспокоился. О том, что диабетик Альберт обслуживает в нашем банке сейфы, и в пол второго уходит на час, чтобы сделать укол и пообедать знают только абоненты сейфов банка. А в банке, и это знают уже все, перерыв с часу до пол второго. А я все не унимаюсь, поднимаю Герману настроение: