– То есть не со всеми они были в гармонии? А, кроме того, с чего ты взял, что они были с собой в гармоннии? Ведь мама с папой в детстве, и потом, в школе, им говорили, что грабить и убивать нехорошо? Они могли забыть или задавить в себе это знание. Но это и есть – дисгармония. И потом, видишь ли, Николай, я тебе показал только маленькую часть общей картины. А сейчас будет другая часть.
Он опять заиграл. И я услышал, и, кажется, начал понимать. Вот человек. Он разный, немножко гармоничный, немножко нет. Но он целый. И весь сверкает, как новогодняя елка. Он живет, все меняется, он тоже. Частички меняются, какие-то огоньки гаснут, какие-то – загораются. Тех, которые гаснут, больше. Но он все еще целый, и светится хотя намного меньше. А потом он гаснет. Умирает. И какая-то большая, мутная, темная часть от него отваливается, рассыпается, и ее втягивает в НИЧТО. А другая часть начинает сначала. Ей очень тяжело, потому что это маленькая часть, в ней мало света, и ей нужно много развиваться. А мир вокруг такой неудобный, темный, и не хочет помочь маленькой недоразвитой личности… А потом у этой частички загорелся очень яркий огонек. И зазвучала та, моя мелодия. И тут я понял. Это же он про меня играет!
3 Шкатулочка
–Раз-два-три-четыре! Раз-два-три-четыре! – Мы бежим по городу цепочкой. Мы – это весь наш ансамбль.
Декабрь, промозглая сырость. С неба сеется какая-то морось, помельче дождя, но помокрее тумана. А мы бежим, хватая носом холодный мокрый воздух. И кто бы, Вы думали, над нами так издевается? Конечно, Микаэл, ангелок наш злобный. Именно ему поручил директор "подтянуть" наш ансамбль до республиканского уровня. Ну, и пропало детство! Два часа он нас гоняет, как сидоровых коз. Кросс на улице в любую погоду, потом растяжки и даже какое-то индийское ушу-укушу. Потом йога и медитация. И только потом наступает черед музыки. Пол часа гаммы, потом собственно работа над песнями. Правда, каким-то непонятным образом за два с небольшим месяца слаженность в ансамбле заметно повысилась. Мы уже не спорим и не ругаемся, когда репетируем. Как то стало ясно, как нужно играть и петь.
Да, пора рассказать про ансамбль. А то непонятно будет. Четыре года назад (я только перешел в третий класс), к нам в гимназию прислали немолодого музрука. Звали его Владимир Вадимович. Он работал в столице, что-то не то сделал, или кому-то нагрубил, и его убрали подальше на годик, пока шум утихнет. Ну, мужик оказался инициативный, создал в младших классах хор, танцевальный ансамбль и музыкальную группу. Я еще учился в музыкальной школе, так меня в эту группу на клавишные записали. Потом Владимир Вадимович вернулся в Киев, а то, что он у нас сделал, стало потихоньку распадаться. Из остатков танцевального ансамбля, хора и нашей группы и составили ансамбль. Вначале ставили разные школьные вальсы: музыка, песня, танец. Потом стали делать вещи посложнее. Названий у нас было – сто штук. Последнее – "Хмарынка" – это тучка по украински. В ансамбле две танцевальные пары, четыре вокалиста и четыре музыканта: две гитары, синтезатор и кларнет. Баса и ударника нет, я за них: подбираю ритм на синтезаторе, ну и сэмплы вставляю. Это не очень хорошо для звучания, но нам пока денег на ударную установку не выделили. Кроме того, есть свой художник по свету. Он самый старший, сейчас уже в девятом классе, и фанат всякой прикладной электроники.
Так что репертуар мы сами подбираем. Находим песню, чтобы все были задействованы – и музыканты, и певцы. Репетируем, потом музрук приглашает своего знакомого, – балетмейстера-пенсионера. Тот ставит танец. Потом репетируем уже со световыми эффектами. К прошедшей весне у нас был уже десяток отличных музыкальных постановок. А за постановку "Желтые косички" на музыку Криса Ри мы дважды получали первые места на областных конкурсах.
Ну вот, Микаэл в музыкальные дела как бы и не вмешивается. Вроде спортивный тренер. Вот только он добавляет еще одно издевательство – гаммы. Лично я терпеть их не могу. Ни мажора, ни минора, ни всех этих греческих ладов. Ну разве что блюзовые. Потому что это уже почти музыка. Только Микаэл вроде как игру придумал. Один играет, остальные слушают, и говорят, какие недостатки. Тоже мне , критики. Так еще и певцы поют, а мы критикуем. Причем, это издевательство с кроссом, йогой и гаммами три раза в неделю по три с половиной часа. А от уроков никто не освобождает! И когда, спрашивается, делать домашнее задание и отдыхать?
А еще Вован достает. Кода мы в октябре вернулись из Киева, и у меня та катастрофа на личном фронте случилась, так его рядом не было. Мне только Микаэл мозги чуть-чуть прочистил. А на следующий вечер встретились мы с Вовчиком на чердаке, в схоронке. И он заявляет: