Выбрать главу

Когда после сна я вышел из комнаты, по корридору шла высокая красивая женщина. Она внимательно посмотрела на меня, и спросила: "А вы тоже не верите?"

– Не верю во что? – не понял я.

– Что мы здесь во искупление.

–Да за какие, простите, грехи? И что это за искупление – дыры заделывать?

– Это самое важное! Это борьба со злом. Ведь пустота, отсутствие добра, как раз самое зло и есть!

– Простите, а как же с телом? Мы ведь здесь не духи бесплотные! Вот у меня и слюна, и пот, и кровь! Тело, словом. Искупать, как я понимаю, не тело должно, а душа после смерти.

– А что вы знаете о своей душе? Из чего она состоит? Вы видите, что среди нас нет ни детей, ни стариков? Дети невинны, а старики искупили грехи старостью!

И она взглянув на меня, как на проигравшего спор, решительно пошла к своей комнате.

Неужели она права?

То, что происходило здесь со мной, со всеми нами, имело какой-то смысл, только я не понимал, какой.

Я спал, и шел служить. Один раз попробовал не пойти. Я ходил по корридору, заглядывал в комнаты… Сейчас почти все они были заняты.

Видел знакомые лица спящих и встретил в корридоре двоих, идущих служить. Было нудно, но я старался перебороть себя. "Вот не пойду! Не буду как все!", – уговаривал я себя.

Потом я понял, что если буду маяться так очень долго, то лягу спать с чувством невыполненной работы. И пошел в поле.

В другой раз я решил уйти отсюда. Есть же граница у этой степи?

Я пошел в противоположную от поста сторону. Когда уже очень устал, дом все еще был виден – крошечная точечка, чуть темнее окружающей степи. Я лег на землю, прижался к ней щекой, и опять затосковал.

Я уже не хотел идти дальше, потому что понял – дальше – все та же степь. Конца ей нет. И я вернулся, чтобы опять спать и служить, служить и спать.

Многих людей, приходивших служить вместе со мной, я теперь узнавал. Здесь никогда не называли своих имен, и друг к другу по имени не обращались.

Я спросил у лысого снабженца (он был самым разговорчивым), : "Почему так?"

Он ответил: "А из суеверия! Та женщина, которая в поле исчезла, говорят накануне назвала свое имя. И все, засосала ее дыра. А в дыру никто не хочет. Вот так, когда я работал в Ташкенте, никто не хотел на хлопок ехать. Каких только болезней не придумывали! Там, на бело-зеленом хлопковом поле, может, и не так плохо было.

Солнце, правда, жарко! Но в поле хоть воздух свежий. А в институтских кабинетах жарко и воздух мертвый. Опять же, в поле старик узбек на ишаке воду привозил. В двух больших глиняных кувшинах. Какая вода была!" И он тяжело вздохнул.

А я после этого разговора о своей жизни задумался.

Как я жил? Жизнь была чередой мелких повседневных делишек. Хлопоты и ожидание. Вот через месяц – каникулы! Вот вечером свидание! Вот завтра интересный фильм по телевизору! Вот в отпуск пойдем с ребятами по Днепру под парусом!

И так всю жизнь, как на вокзале, ждал своего поезда.

Да, конечно, были и веселые каникулы, и нежные свидания, и парус в полнеба.

И радость, когда сын впервые сказал: "Папа".

Но как мало было этой радости!

А ведь все вокруг, каждый миг той жизни был счастьем!

Было над головой голубое небо. Была вода, которую можно пить, и был дождь, – вода с неба.

Были деревья зеленые и деревья в снегу. Был ветер и тихий закат. Был вкус земляники, пьяное вино и голоса друзей. И было много главных дел, которые можно было не откладывать. Счастьем было жить каждый день, каждую минуту.

Слышать смех и смеяться самому. И даже плакать было счастьем.

Только я всего этого не понимал.

А теперь, вдруг, – понял.

И я закричал: "Вы, все! Бог, или инопланетяне, или спецслужбы, вашу мать!

Я хочу, чтобы та, настоящая жизнь вернулась!"

И я захотел этого так, как хотел на службе, чтобы растворилась пустота. Я просто научился желать по-настоящему.

И услышал голос: "Смотри-ка, какая странная осциллограмма! Да он очнулся! Ну вот, еще одного с того света вернули! А что с этим пьяным водилой?" "А ничего! Троих угробил, а у самого только ушибы." "Не троих!" "Да, точно не троих. Этот теперь будет жить"

Я слышал этот голос и про себя твердил: "Конечно, буду жить! Вы даже не подозреваете, как я буду жить! Счастье в каждой секунде! Целая вечность счастья!

Вот как я буду жить!"

И я живу.Я выздоровел, хотя грудь еще болит при вдохе. Ребра срослись и легкие зажили. Но…

Я не могу радоваться каждой минуте, как я этого хотел.