Тут как раз по морю плыло
Чудо-Йуда (2*) рыба кит.
И Иону проглотило
(зверский, видно, аппетит).
Ну, Ионе стало худо
В животе у этой фиш (3*).
Потому – она хоть Йуда,
Разве ж с ней поговоришь?
И, хоть в пузе места много, -
Духота, и вонь, и мгла,
И сказал Иона Богу:
«Зейт гезинт! (4*) Твоя взяла!
Я, как вор, лишен свободы,
Выход заперт на засов.
И объяли меня воды
Аж до самых до трусов.
Ладно, больше не балую!
Мне раскаяться пора.
Вознесу тебе хвалу я
Из китового нутра.
Ты Великий, Бесподобный,
Всемогущий и Святой.
С самой крепкой костью лобной,
И накачанной мышцОй.
Даже подпишу бумагу:
Круче Бога парня нет!
Ну, быстрей! Кончай бодягу!
Выпускай меня на свет!"
И Господь совсем без гнева
(знал Иона, как польстить)
приказал киту из чрева
адвоката отпустить.
Божий голос кит услышал,
и Иона вышел вон.
А каким путем он вышел -
я представить не силен.
И сказал Господь по новой:
"Марш в Ниневию, малыш!
А не то ведь, право слово,
снова Бога разозлишь.
Как там было в рыбьем лоне?"
Дрожь пробрала до кости,
и в Ниневию Ионе
хош-не-хош пришлось идти.
Шел по улицам столичным
без еды, воды и сна,
восклицая гласом зычным:
"Нынче, братцы, всем хана!"
Он кричал: "Спасайте души!
Прекратите свой дурдом!
Бог малину Вам порушит,
как Гоморру и Содом!
Кто с ушами – да услышит!
Переполнил меру грех.
Бог не фраер, долг не спишет.
Всех попишет под орех!
Ждет особое страданье
тех, кто на руку нечист.
Заверяю завещанья.
Двадцать шекелей за лист"
Запашок китовой плоти
был ядреный и густой.
Мухи дохли на подлете.
Сразу видно, что святой!
Пасть в слюнище, как у зверя,
и, как резанный, орет,
Как такому не поверить?
Верит шизикам народ.
А Иона был в ударе,
призывал и заклинал…
Местный царь, Адад Нерари (5*)
тоже кое-что узнал.
Донесенье поступает:
"Тут один еврей-глупец
"Бог не фраер", – заявляет,
и "Ниневии – звездец"
Суеверен царь восточный
(уж таков их, царский, нрав):
"Бог не фраер – это точно.
Этот шлемиль (6*) в чем-то прав.
Если только верить слуху,
а резоны в этом есть,
Асиирийскую мишпуху (7*)
Бог семитский может съесть"
Царь зовет писцов в светлицу:
"Запишите мой указ:
Всем раскаяться, поститься.
Да, еще – три дня не мыться.
Кто нарушит – вырву глаз!"
Все раскаялись в мгновенье -
от министров до громил.
И, конечно, разрушенье
Бог пока-что отменил.
Сколько радости спонтанной!
От старушек до внучат,
от матроны до путаны
"Слава Господу!" кричат.
Даже те, кто очень болен,
для кого и свет померк.
Лишь Иона недоволен:
отменили фейерверк.
И Иона у дороги
из ветвей построил пост:
Вдруг Господь ну хоть немного
но накрутит грешным хвост?
А Господь без удобренья
(вот что значит – Вышний дух!)
за ночь вырастил растенье -
семипядевый лопух.
Был Иона рад подарку:
уважает Бог его.
В том районе летом жарко,
а в тени – так ничего.
Только стебель истончился,
и сломался, как назло.
А Иона огорчился:
сильно лысину пекло.
И, уставясь в небо прямо,
пальцем по виску стучал,
и слова про Божью маму
нехорошие ворчал.
Ветер взвыл в четыре тона,
даже солнца луч погас
И услышал вдруг Иона
очень грозный Божий глас:
"Это что за выраженья?
Что ты зенки закатил?
Сожалеешь о растенье?
Так не ты ж его растил.
Может ты и шмок (8*), но все же:
Я Творец, а не маньяк.
Целый город мне дороже
чем тебе один сорняк.
Я, по-твоему, убийца
всех народов и времен?!
Здесь сто тысяч ассирийцев
да еще других племен…
Полтораста совокупно.
Скот, дома, большой канал.
Аллегория доступна,
или снова не догнал?
Что сказал в ответ Иона,
и притих ли Бог-отец?
У еврейского канона,
кто-то вырезал конец.
Что б Вам в голову не лезло -
это будет все вранье.
Но Ниневия исчезла,
будто не было ее.
Я за Бога не отвечу,
хоть Ниневии мне жаль.
И, в конце защитной речи,
приведу еще мораль:
Вы заметили, конечно:
Бог Ионой раздражен,
но из прочих смертных грешных
лично с ним общался Он.
Честно вам скажу, ребята
про элиту из элит:
Бог к одним лишь адвокатам