через поселок и каменоломню
мы шли, а я… Я в Лену был влюблен.
А прочее лишь как в тумане помню.
Я сердцем выделял из звуков всех,
из голосов, шумОв и щебетанья,
её лишь голос и её лишь смех,
и, кажется, что каждое дыханье.
Моя богиня, слепок высших сил,
Афина, Артемида, Геба, Веста.
Влюбленно и ревниво я следил
внимая вздохам, взглядам или жестам.
А выглядел, наверно, как дебил,
как жертва взгляда страшного Горгоны.
И на себе я Лены взгляд ловил,
сперва веселый, а потом смущенный.
Когда она, в очередной привал,
отсела чуть, дыханьем руки грея,
я подошел, и, путаясь, сказал
что я влюблен и восхищаюсь ею.
Откуда-то взял;сь еще слова,
слетели серафимом шестикрылым.
Я сел и прикоснулся к ней едва.
Она своей рукой мою накрыла.
И среди ночи словно вспыхнул день!
Гремел оркестр тромбонов и кларнетов!
Серебряным копытцем бил олень
срывая водопады самоцветов.
А я погладил милое плечо…
Звучали фуга, туш, псалом и полька.
– Вам про поход? А вы-то тут при чем?
Любовь всегда лишь меж двоих, и только.
А дальше – Семидворье за версту,
и страсть как пламя прожигает вены.
А в ночь прибой скрывает наготу
в ажурных простынях соленой пены.
Поход в Гурзуф на яле небольшом,
домашнее вино, что пьется соком,
ночной забег по пляжу голышом,
кормленье чаек на мысу высоком.
И танец в дождь, под вой небесных труб,
и сказочные крымские поверья,
и сладкий вкус прекрасных мягких губ.
Их не забыть и за последней дверью.
Мы знали: это все не навсегда,
таков удел песчаного палаццо.
А осень наступала как орда,
не оставляя сил сопротивляться.
Пусть было мало их – счастливых дней,
но холодок уже резвился ранний.
Бывают обстоятельства сильней
чем нежная восторженность желаний.
Судьба, случайность, рок, а, может, Бог.
Все было ясно и без объяснений.
Последний взгляд, и поцелуй, и вздох.
А дальше лишь один туман осенний.
4.8 Слынчев бряг
(июль 1981)
В свете наступающего утра
рядом вижу чудо из чудес:
Тело голубого перламутра
дивный и бесценный дар небес.
Ты как ангел, милая, прекрасна!
Синих занавес прозрачна тень,
воздух чист и свеж и небо ясно.
Легкий бриз пророчит добрый день.
Тишина. Лишь робкий шелест веток.
Море перед зорькой как сапфир.
Сыплется в волнах неярких света
нежность листопадом сквозь эфир.
И за что ко мне благие боги
так добры? Наверно неспроста.
Столь прекрасны бедра, грудь и ноги,
столь невинны очи и уста.
Мир как дар нам ныне дан на блюде
и на все иные времена…
И при вздохе чуть качнулись груди
словно пробуждаясь ото сна.
Сонный взгляд, как эликсир целебный
дарит и восторг, и благодать.
Ей-же-ей, за этот миг волшебный
мне совсем не жалко жизнь отдать.
4.9 Моя Артемида
(Любимой ко Дню св. Валентина 1986)
Во все века для сотен поколений
Вы, женщины, прекрасные создания,
Предмет любви, восторгов, поклонений,
И повод для войны и созидания.
О, мрамор статуй, что белее мела,
Эллады древней чудное наследие!
Прекрасный образец людского тела
Для нас, спустя и два тысячелетия.
И до сих пор живут герои, боги
Прекрасных устремлений аллегории,
А чудный Леохар, и Фидий строгий
Мирон и Поликлет ушли в историю
Ласкаю я упругость белой кожи,
Любуюсь перламутровым сиянием.
Ты, милая, мне кажется, похожа
На Артемиды древней изваяния.
Прикроют взгляд пушистые ресницы
Скрывая смех и мысли неприличные.
Да может ли с тобой, живой, сравниться
Богиня в белом мраморе античная?
Но есть в тебе и рас иных наследство
В которые влюблен до сумасшествия.
За них тебя друзья дразнили с детства:
«последствия монгольского нашествия»
Смакую мысли, полные греха я,
Люблю! Люблю со всеми недостатками!
Лицом к лицу гляжусь в тебя, вдыхаю
И задыхаюсь над губами сладкими.
4.10 Молитва делом
(1991)
"Спасти всех можно, только спасая себя."
Тарковский "Жертвоприношение"
Послушай, милый друг Татьяна:
Вчера, с пол-ночи до светла
я в интернете рылся рьяно -
в смятении душа была.
Томили жалость и усталость
предчувствий странных жался ком…
Нет, я не пил! Ну, разве, малость,
но ты спросила не о том…
И вдруг набрел на гороскопы.