Убивать обезьян он не хотел, но мучительно поиздеваться над ними очень хотелось, и он решил усыпить приматов по методу шеф-сержанта, а потом сложить их в мусорный контейнер и запереть крышку, и пусть твари просыпаются в неизвестности.
Итак, с хлебом проблем не было, но вот ликеры на базе были только у колонеля, большого их любителя. И Франсуа пошел на воинское преступление, обокрал своего командира, бывшего в отъезде, а вечером притащил к проклятому дереву огромный ржавый таз, и свершил первый акт мести, накрошив туда хлеба и залив ворованным ликером. А через пару часов пришло время и второго акта: спящие обезьяны были сложены в старый мусорный контейнер, который Франсуа накануне предусмотрительно притащил и замаскировал.
Спать он шел в прекрасном настроении, а утром вся база была разбужена ревом полковника, который вещал, перемежая уставные обороты с грубой бранью, что вора отдадут под трибунал и расстреляют, так как с сегодняшнего утра бригада получила боевой приказ, и мародеров будут карать по законам военного времени. И легионер 2-го класса бежал в джунгли.
Так что, Франсуа был для спецгруппы самым, что ни на есть роялем в кустах, ибо, помимо задания по устройству лже-точки, были и другие задания с узорами, например, аккуратно засветить точку перед потенциальным противником и попытаться завербовать кого-нибудь на базе. Легионер Кинг Конг идеально подходил для двух последних. С Франсуа провели задушевную беседу, дали пачку засаленных франков и вбили в голову следующую легенду… Франсуа, затравленный сослуживцами, напился в увольнении, попал в какой-то притон, сильно выиграл и подслушал подозрительный разговор двух типов о каком-то тайнике. Два типа говорили на портовом Марсельском сленге, который вне Марселя мало кто знал. Франсуа притворился спящим в салате, а потом проследил негодяев и засек место, где они сели в машину без номеров, погрузив в неё какой-то ящик, за машиной он, конечно, проследить не смог, но запомнил из разговора примерные координаты тайника. И вот почему он и задержался в увольнении, и вот откуда у него деньги, если кто спросит. Где притон, он, конечно, забыл, когда протрезвел, а притонов таких в городе было полно. А фразу"…пятьдесят восьмой пост и на сорок пять градусов от трассы пройти сто восемнадцать метров, и искать между трех деревьев мусесе…", он запомнил с точностью до буквы. Вот именно так Франсуа и должен был все рассказать местному "молчи-молчи".
Ну, и пару бумажек он подписал, куда ж без этого.
Так что, хеппи-эндд был массовым. Группа полностью выполнила задание, Франсуа отмстил обезьянам и косвенно своему главному обидчику — шеф-сержанту, ибо, именно Кадуаль командовал патрулем, наткнувшимся на обезьяний ящик, и именно Каудаль открыл его, услышав подозрительный шум, и именно об Каудаля обезьяны отталкивались, как от трамплина, выпрыгивая из ящика, по своей традиции отчаянно вереща и справляя на ходу большую нужду. Несчастный сержант чисто на автомате рванул в сторону и полез на первое попавшееся дерево, с которого сорвался, и с диким ревом рухнул на землю, и с этого дня шеф-сержанта стали звать в Легионе — Тарзаном.
Р.S. В то роковое утро полковник скандалил вовсе не из-за ликера, а из-за пропавшей сотни боевых рационов. О ликере он узнал несколько позже, но это уже совсем другая история о Кинг-Конге, Тарзане и диких обезьянах.
Дегтярь* — жаргонное название в войсках РПД-44 Ручного Пулемета Дегтярева. Это очень хороший пулемет. Стреляет патронами 7,62 от Калаша и снаряжается лентой на сто патронов в подвесном коробе. Кубинцы его очень любили, да и вражины за ними охотились для личного употребления. Единственное — местные не любили короба, и обходились летами на пятьдесят патронов.
Шеф-Сержант* (Sergent-Chef) — унтер-офицерское звание во Французском Иностранном Легионе. Вторая снизу из пяти унтер-офицерских рангов.
Снежок* — неполиткорректная кличка эмигрантов из Африки во Франции.
Куриные блинчики с маслятами
Шаманы, Шиши, Колдуны (штатские называют их шифровальщиками) — это элитные специалисты, чем-то созвучные по ценности к минерам, ибо работа у них такая же тонкая и весьма важная. И те и другие держат в своих руках сотни жизней, и иногда их работа причудливым образом пересекается.