— Да так, ерунду всякую. Что-то типа: «Икота икота, перейди на Федота, с Федота на Якова, с Якова на всякого».
Удовлетворившись ответом, я больше не приставал. При этом всеми этими навыками Мишка овладел, что называется, факультативно, посещая бабулю изредка, в курсантские отпуска.
Научила она его и разными травами пользоваться. Знал он кучу всяких рецептов народной медицины. И вот однажды четвертый взвод вместе со всей ротой прибыл из зимнего отпуска. Ясное дело, многие из дому навезли всякой домашней снеди. Дабы избежать возможных отравлений продуктами, хранящимися в обычных солдатских тумбочках, ротный приказал «все, что привезли, допить и доесть», пригрозив выбросить на утро все найденные во время «шмона» скоропортящиеся продукты.
Ворон дружил с Гришкой Бородиным, который проживал в Свердловске. Мама ему, дабы сынок в дороге не отощал, натолкала целую сумку еды, которой бы хватило для прокорма взвода голодных десантников. Дорога действительно дальняя, поскольку ехал Гришка поездом.
По понятным причинам значительная часть дорожного провианта осталась нетронутой.
Ее-то и умяли Гришка с Мишкой. Вот только котлетки, домашние… Видимо, они «устали» больше Гришки от дальней дороги и «слегка загрустили». От жадности и в надежде на то, что в десантном пузе перевариваются даже гвозди, друзья «приговорили» и их после непродолжительных колебаний.
Утром оба проглота, сидя на ротном очке, сразу осознали справедливость блатной поговорки: «Жадность фраера сгубила». Струя била с такой силой, что даже приподнимала над «горшком».
— Брызги шампанского, — констатировал Гриха, глядя в очко.
— В тридцать три струи, не считая мелких брызг, — добавил Ворон.
И на занятиях, и после обеда, и после ужина «двое из ларца» примерно раз в час посещали места общественного пользования и уже даже стали как-то привыкать к интерьеру и запаху.
— Нет, я так больше не могу, — сказал Ворон. — Надо бы народного средства принять. Бабуся рекомендовала. Безотказно действует корень, называемый в народе «медвежьи ушки». Надо истолочь его в порошок и принять на кончике чайной ложки.
Гришка, то ли из-за недоверия к народной медицине, то ли из личной упертости, сказал, что он и сам не дурак и знает не менее радикальное средство. Надо просто пить крепкий чай с ржаной корочкой, и все само пройдет.
Победила народная медицина. Ворон учащенные посещения туалета прекратил сразу. А вот Гриха «летал» туда еще три дня. После этого, качаемый от слабости, он подошел к Ворону и сдался: «Ну ладно, где там твои “медвежьи ушки”?».
Видимо, в обиде за проявленное недоверие Мишка выдал другу порцию, раз в семь-десять превышавшую необходимую. Типа, кушай на здоровье, будешь знать, как народную медицину игнорировать.
Снадобье подействовало мгновенно. Урчание в гри-хином животе прекратилось, и он, счастливый, от души наелся на ужине, больше не боясь резких позывов в туалет. Вечер прошел нормально. Утром тоже было «все путем». Посещать туалет Гришка бросил начисто.
На четвертый день он подошел к Ворону и испуганно зашипел: «Что ты мне дал, знахарь, гребаный?». Ворон в ответ лишь гадко ухмыльнулся, что в переводе означало: «Попомнишь еще народную медицину!». День на шестой, страдая и тужась, Гришка опорожнился. При этом, как он сам говорил, «что-то громоздкое и тяжелое с металлическим стуком ударилось об унитаз».
Засада по всем правилам
В десантном училище зимние офицерские шапки воровали со страшной силой. Обычно это делали курсанты старших курсов, у кого шапка имела не вполне свежий вид, а его иметь хотелось.
Первому курсу училища для защиты от этой беды выдавали зимние шапки двух видов. Одну — солдатскую, для повседневной носки. Другую — офицерскую, для особых случаев. «Траки» (так мы называли курсантов общего десантного факультета за получаемое образование инженера по эксплуатации бронетанковой техники) так и ходили в этих солдатских шапках весь первый курс. Лишь со второго курса они переодевались в офицерские.
В девятой роте все одевались одинаково, потому и первокурсники с самого начала носили цигейковые офицерские шапки. Но по неопытности курсанты-первокурсники факультета специальной разведки могли свою шапку сдать в раздевалку клуба, оставить на мгновение без присмотра в столовой, а также совершить другие неразумные поступки, которые неизбежно влекли за собой потерю головного убора. Тут-то и наступала пора первокурсникам девятой роты носить солдатские зимние шапки. Сам факт этого был унизителен. Ведь мы сами в душе презирали первокурсни-ков-десантов за эти колючие и несимпатичные головные уборы. Поэтому те, кто «прощелкал» свою шапку, прилагали фантастические усилия по поиску адекватной замены.