Но попасть туда было не так просто. Здесь проверялись гибкость, координация движений и ловкость желающих. Потом кандидатов проверяли на стойкость в спаррингах друг с другом. И лишь самые умелые и стойкие, с разбитыми, но счастливыми мордами зачислялись в спецкласс. Далее отсеивались уже в процессе занятий. Основная масса, желавших научиться хорошо драться, овладевала этим навыком года через полтора-два. И лишь самые стойкие и фанатично преданные карате занимались до выпуска, а многие из них посвятили себя этому виду спорта и в последующей жизни.
Но таких были единицы. Еще меньше было людей, которые вдруг, курсе на третьем, решали заняться изучением искусства мордобоя. Это было как-то нелогично. Да и не солидно как-то, когда первокурсник в спарринге метелит старшего товарища.
Но, видимо, все это не останавливало нашего друга, Валеру Люлюшина. Зимним рязанским вечером мы с Сашкой Солнышкиным, по кличке Светило, бодрым солдатским шагом спешили на КПП, где ждали наши очередные пассии с машиной. И вдруг наш путь пересекла тень в спортивном костюме, в которой мы узнали Валерку. Он был младше нас на курс и учился на третьем курсе. Тень мелась в сторону булдыря. «Валера! Ты что так поздно в булдырь?» — окликнул его Светило. Приостановившись и проехавшись по наледи асфальта, Валера гордо сообщил, что он и не в булдырь вовсе, а в… спецкласс! Теперь пришла наша очередь держать равновесие.
— Люлю! Да ты что, умом рехнулся? На третьем курсе надо не карате начинать заниматься, а водку пить и по бабам бегать. Вот как мы с Козлевичем.
— Да вы с Козлевичем этого никогда и не прекращали, — парировал Валера.
— Зато я тем, чем ты только собрался заняться, отзанимался в первые два года учебы, — гордо сообщил я…
— Выперли? — догадался Люлю.
— Генерал запретил после драки с ментами, — мрачно ответил я.
— Ну вот, а меня не выпрут!
— Тебя не выпрут! Тебя из спецкласса вперед ногами вынесут, — хмыкнул Сашка. — Пошли лучше по бабам.
— Не вынесут! Меня Гешка Васильев обещал научить.
— Ну, ну! — недоверчиво буркнули мы и побежали дальше. Валера же скрылся в арке учебного корпуса.
Время, потраченное нами, того стоило. Но чем лучше вечером, тем хуже утром. Заявились мы в казарму под утро, не проспавшиеся и не выспавшиеся. В столовой встретились и, обдавая проходящих сокурсников мощным перегаром, договорились сразу после занятий сбегать по пиву.
— Да, а Валера-то не страдает. Вчера, как «честная Маша», после отбоя в постельку. Сегодня, как огурец, — позавидовал Солнышкин.
— Да что-то огурца нашего я не вижу, — усмехнулся я.
— Слушай! А где Люлюшин? — поинтересовался я у проходившего мимо курсанта пятой роты.
— Как это где? — удивился тот. — В санчасти.
Мы удивленно посмотрели друг на друга. Курсант уже собирался бежать — пятая рота закончила завтрак и выходила из столовой.
— Стой, — схватил его за рукав Солнышкин. — Что он там делает?
— Блин, ты че? Сам не понимаешь? Что в санчасти делают? Лежит он там, — и курсант попытался освободить руку. Но Саня, парень, почти двух метров роста, и сделать это нелегко.
— Не трепыхайся, успеешь. Он что, заболел?
— Ага, головой!
— То есть?
— Да вчера в спецклассе под раздачу попал.
Еще до занятий мы успели навестить «болезного». Он лежал на кровати. Вся верхняя часть головы была забинтована, и только один глаз сверкал из белоснежных повязок.
— Ну че, каратист? — усмехнулся Светило. — Допрыгался?
— Да, понимаешь, Гешка решил мне показать, как бьют «хвост крокодила»… — начал оправдываться Л юлю.
— Понимаю, — вступил я. — Вижу, что показал. Ты хоть что-то увидеть успел?
— Смутно, — закрыл глаз Валера.
— То-то! Говорили тебе, чтобы с нами шел. Всему свое время.
— Да-а! — потянул Солнышкин, когда мы вышли из санчасти. — А мы-то с тобой поживее выглядим.
— Вывод — не стоит менять образ жизни, — ответил я.
Следуя этому программному заявлению, мы закончили училище и продолжили службу в войсках. А Валера Люлюшин больше не появлялся в спецклассе никогда. Всему свое время!
ОФИЦЕРСКИЕ
Грузинская прописка
Прописка офицера — это не совсем то, что предполагают сугубо штатские лица. Отметка в паспорте здесь ни при чем, да и нет его у господ офицеров. Под пропиской понимается мероприятие, направленное на знакомство и сближение вновь прибывшего офицера со старожилами. Зная это правило, мы с Федькой Сви-наревым «накрыли поляну» офицерам на стажировке, чтобы «плавно влиться в коллектив», и все прошло как надо. И даже тогда, когда мы в последний день перед отъездом залетели комбригу, комбат нас «отмазал». Поэтому, прибыв в Лагодехи, я сразу после определения, где мне жить, поинтересовался: «Когда закрывают магазин?».