Выбрать главу

Гришка с Мишкой переглянулись, загадочно улыбнулись и, буркнув что-то вроде: «Да успеешь!», продолжили выяснять училищные новости. Время подходило к 18.00, а конца расспросам не было. Я осторожно намекнул «старшим товарищам», что неплохо было бы организовать сегодня «прописку», для чего оповестить «господ офицеров». Но получил все тот же ответ, правда, с пояснением, что уже и так все знают. Я пожал плечами. Когда на часах было 18.30, я уже выразил крайнюю озабоченность и сказал, что скоро закроется магазин, а у меня еще ничего не куплено. «У нас они закрываются позже», — успокоил меня Ворон.

Минут через пятнадцать-двадцать они с Григорием решили, что уже пора. При этом добросовестно поинтересовались, есть ли у меня деньги. Когда узнали размер суммы, то сказали, что на эти деньги здесь можно пить целый месяц. Я усомнился, но вслух ничего не стал говорить, вспомнив, что в училище ни тот, ни другой ярыми пьяницами никогда не числились. Пришли в общагу, где я бросил вещи. Там уже сидел Васька — сокурсник Ворона и Гришки. Вообще-то настоящее имя Васи было Вова. Это фамилия у него была Васильев. Но настолько к нему прилипла кличка Вася, что даже его родители, само собой, тоже Васильевы, звали иногда Вову Васей. Васька холостяковал и жил в общаге, а кроме того, еще с училища налегал на пиво и другие алкогольные напитки, поэтому в данном вопросе к нему обратились как к специалисту.

— Васька, у вас ведро есть? — спросил Гришка.

— Найдем, — не отвлекаясь от «кубика-Рубика», буркнул Василий.

— А что, полы мыть будем? — недоуменно поинтересовался я, поглядев на грязный, затоптанный пол в большой комнате.

— Может, и будете, — ответил уклончиво Ворон, — только потом.

Тем временем Васька собрал свой кубик и, порывшись на антресоли, достал на удивление чистое эмалированное ведро с крышкой.

— Закусь-то какая-нибудь имеется? — спросил Гришка.

Васька мигнул в очередной раз, тик у него такой был, и сообщил, что от «партизан» осталось около ящика консервированной гречневой каши, а для подтверждения своих слов пнул стоящий в углу картонный ящик. Гришка удовлетворенно кивнул.

— Ну, пошли, что ли, — буркнул Васька мне. — Ведро не забудь.

Я послушно взял емкость и уже на улице, не удержавшись, спросил:

— Васька, блин, ведро-то зачем?

Васька даже остановился и удивленно спросил:

— Так мы за чем идем?

— Я думал за бухлом, — ответил я.

— Ну? — уставился на меня Васильев.

— Хрен ли «ну», сумка нужна! Или вы водку в ведрах носите? — возмутился я.

— Темнота! — вздохнул Васька и начал открывать мне глаза на жизнь: — Ты куда служить приехал? Ты приехал в Грузию! Мало того, в Кахетию, в Алазан-скую долину. Вино такое пил?

— Ну, пил, так ведь оно в бутылках.

— Это там, — Васька махнул рукой в сторону Кавказского хребта, за которым была Россия, — оно в бутылках, а здесь — в бочках, чанах и бутылях, в зависимости от времени года.

Тем временем мы подошли к небольшому домику и вошли без стука во двор. Видно было, что Васька здесь не первый раз. В дверь он постучал, а потом, не дожидаясь ответа, вошел в дом.

В нос ударил запах каких-то специй и кисловатых солений. В прихожую вышел седой старик.

— Здравствуйте, дядя Вася! — приветствовал Вова своего частичного тезку. — Вот, товарища привел. Служить у нас будет. Хотим вина у вас взять.

— А что же не взять? Вино хорошее. Какого хотите, белого или красного? — улыбнулся старик.

— Попробовать надо, — сказал Васька. Чувствовался опыт.

— И то верно, пойдемте, — дед поманил нас за собой.

Мы вышли в отдельную полуподвальную комнату.

Здесь на стеллажах стояло вино. Разное. Красное, белое, разлитое в мутного стекла большущие бутыли, оно пылилось на стеллажах и производило первоначально убогое впечатление. Я даже, был момент, пожалел, что просто не купил водки. Магазин-то нашел бы как-нибудь. Но тут дед достал длинную трубку и опустил ее конец в один из бутылей. Как заправский шофер, отливающий бензин, он отсосал из бутыли, и в стакан через трубку полилось ярко бордовое вино.

Дед наполнил два стакана и протянул их нам:

— Пробуйте!

Если вы думаете, что он наливал для пробы в небольшие стаканчики, то ошибаетесь. Это были высокие трехсотграммовые стаканы.