— «Купец», ты что, заболел? С чего это у тебя такое рвение? — поинтересовался я.
— Да какое рвение, бабу я снял. В вагончике она. Уже трахать начал, да вы приперлись, — посетовал Саня и, махнув рукой, поспешно удалился в вагончик. Собственно и не вагончик это был. Так… — остов старого автобуса, в котором иногда прятался от дождя наряд по парку.
Хмыкнув, мы пошли в караулку. Но на подходе к ней я увидел дежурного по училищу, который бодро приближался к караульному помещению. Зная, что далеко не все ходят проверять третий пост, я спокойно прошел в караулку. Но, к нашему огорчению, этот дежурный сразу собрался проверять третий пост, именно третий пост и никакой больше.
Выхода не было. Дернув Андрюху, я сказал, что с данной секунды его имя — «Быстроногий олень». И дабы оправдать его, он должен лететь стрелой на третий пост и, упредив дежурного, сменить нашего полового гиганта. Тарасу повторять не пришлось. Он стрелой пролетел мимо гостиницы и, рискуя свернуть себе шею, стал спускаться «тропою Хо Ши Мина». Была такая тропка на очень крутом склоне, из-за этой крутизны и самовольщики ею пользовались не часто. Уже подбегая к месту половых утех нерадивого стража Отчизны, Тарас заорал, задыхаясь: «Купа! Атас! Дежурный!».
Когда мы с дежурным спускались по лестнице, я уже наблюдал фигуру часового, прохаживающегося вдоль склада ПДИ. Только был это не Тарас. На границе поста нас бодро остановил окриком часовой: «Стой! Кто идет?»… Купа представился как «курсант Тарасов». Оказывается, он отправил Андрюху назад. По вводным, поступавшим от дежурного, Саня действовал четко. Отражал «нападения на пост», «тушил пожар», без запинки докладывал обязанности и отвечал на вопросы проверяющего. Дежурный остался доволен. Когда мы вернулись, он сделал запись об образцовом несении службы курсантом Тарасовым.
Сам Тарас в это время спокойно дрых в караульном помещении. Купа же отстоял без смены четыре часа. Но самое обидное было в том, что девке этой надоел так часто прерывающийся половой акт, и пока Купа зарабатывал Тарасу благодарность, она ушла домой. Поэтому остаток смены Купа нес с хреном наперевес.
Разведчик должен уметь…
Встречи со слушателями школы МВД для курсантов десантного училища обычно заканчивались весьма плачевно. Не в том смысле, что десантники были биты. Как раз наоборот.
В1976 году в Рязани была большая драка. Дрались курсанты второго курса десантного училища со слушателями школы МВД. Нет, не так. Две роты курсан-тов-десантников нещадно месили всю школу МВД, гоняя ее слушателей по всему центру Рязани. Дело было шумное. После этого десантников и эмвэдэшников построили на плацу десантного училища и мирили. И даже заставляли дружить.
На начальном этапе у участников замирения это особого энтузиазма не вызвало. Но позднее встречи со слушателями школы МВД для курсантов десантного училища обычно заканчивались весьма плачевно. Из-за того, что эмвэдэшники жутко спаивали десантников, считавших себя круче всех во всех отношениях. Отчасти это было действительно так. Но до «солдат правопорядка», в плане употребления внутрь горячительных напитков, лихим «голубым беретам» было далеко.
Как-то раз в воскресенье мы с нашим ротным каптером Кузей отправились в самовольную отлучку испить пивка на улице Рабочих. Это было замечательное место, находившееся в такой глухомани города Рязань, что туда ни один патруль никогда не заруливал. Не было в маршрутах патрулей комендатуры этого благословенного места. Именно здесь и паслись курсанты нашей роты. Тетя Валя, торговавшая пивом, узнавала нас, несмотря на традиционную спортивную форму одежды, и отпускала без очереди. На роптание местных алкашей она отвечала раздраженным окриком: «Заткнитесь! Смотрите, как ребята пьют! Не то что вы, возьмете кружку и сосете ее полдня». После этого она передавала нам в окно специально для нас заготовленное эмалированное ведро с пивом и необходимое количество кружек.
Как же после этого не считать себя круче, чем яйца, сваренные вкрутую?
Отметившись у тети Вали и выдув кружек по 8–9 каждый, мы расслабленно брели в альма-матер, но тут повстречались Они. Увидев нас, Они сразу радостно замахали руками и увлекли нас в кусты, где уже «был готов и стол и дом». На наше пиво легла не то перцовка, не то зубровка. Скорее это была последняя, поскольку утром у меня было такое чувство, что на голове начали расти рога, пробиваясь сквозь толщу лобовой кости. Но до утра было еще далеко. Покинув радушных будущих начальников исправительно-трудовых учреждений, мы с Кузей тяжело, но неуклонно приближались к родному училищу. Оставался последний рубеж — забор высотой три метра, который венчали заточенные металлические штыри, сантиметров тридцать длиной.