Позже Сабодин потерял в бою автомат, чем «вконец достал» командование отряда, которое давно подумывало, куда бы деть этого дурака. Воспользовавшись очередным приездом в отряд начальника штаба округа, генерала-лейтенанта Гусева, комбат подал списки офицеров, подлежащих переводу из спецназа в пехоту по профессиональной непригодности. В этих списках были лейтенанты Марченко и Сабодин.
Увидев списки, Гусев решил лично взглянуть на этих офицеров. Посмотрев на них, Гусев, не отличавшийся особой мягкостью характера, видимо, пожалел их и спросил: «Есть ли какие-нибудь просьбы?». На что Сабодин снова скроил рожу имени Олега Кошевого из кино и, шагнув вперед, проникновенно произнес: «Позвольте остаться в спецназе!».
Заглянув в сумасшедшие глаза, генерал отшатнулся от него, как от прокаженного, и, замахав руками, сказал «Все! Все! Достаточно! Уводите скорее!».
Так Сабодин попал в ДШБ[21], а наш отряд зажил размеренной жизнью.
Лэха
Становление офицера
Леонида Федоровича Рожкова еще в курсантские годы прозвали «Лэхой» за характерный южнорусский выговор и некоторую заторможенность.
Был он заместителем командира третьего взвода девятой роты.
Типичная картина. Командир взвода:
— Рожков, сколько у тебя человек в строю?
Рожков:
— Трыдцать тры!
— Ну как же трыдцать тры, когда у тебя двенадцать человек в наряде?
— Щас, — далее следовали мучительные вычисления в уме.
— Ну?
— Да не сбывайте вы меня, товарыш лейтенант!
Через некоторое время:
— Рожков, ну сколько?
— Тогда двадцать четырэ, — говорил Лэха, вытирая мощной дланью пот со лба.
В 1982 году Леха Рожков, Женя Богомолов и Юра Мяличкин прибыли в Лагодехи после выпуска из училища.
Степенный и женатый Лэха вызывал уважение у старших офицеров. Солдат он никогда не бил. В общем, был весь такой правильный, чем здорово отличался от основной массы офицеров. Несмотря на всю свою правильность, взводный он был пока очень сырой, многого не знал и даже не догадывался о том, что это существует.
Спустя пол года в 173 отряде освободилась первая рота. Когда от нее отказались такие старые взводные как капитан Пятковский, по кличке Проклятый, и старший лейтенант Муталибов, по кличке Миндубай, комбриг сказал, что раз старые взводные отказываются, то роту он отдаст молодому.
— Возьмешь, Рожков?
— Возьму, — ответил обалдевший Леха.
Понятно, что документы на него никто сразу не оформлял, но для того, чтобы временно назначить исполняющим обязанности командира роты, его вызвал комбриг и еще раз спросил. Леха попросил время посоветоваться. Подходил он с этим вопросом и ко мне. Я честно сказал ему: «Я бы на твоем месте не спешил. Ты и группой-то командовать пока не научился, а это рота! Ротное хозяйство и материальная ответственность. Кроме того, ладно бы это была обычная, наша спецназовская рота. Тебе-то предлагают роту в 173 отряде, где десять единиц техники и семьдесят пять человек. Не спеши, подумай». Но Лэха моим доводам не внял и роту принял.
Беда была в том, что ни Проклятый, ни Миндубай вкалывать не собирались. Имея за плечами стаж офицерской службы десять и восемь лет соответственно, им все было пофигу, и довольно давно. Вскоре в эту роту перевели меня в наказание. Понятно, что я тоже не пытался честным трудом смыть и искупить. Замполитом был Мамедов Арзу Мамед Оглы, и этим все сказано. Кроме того, он постоянно отсутствовал. Единственной опорой был зампотех Марат Мазитов, который хоть технику содержал в исправном состоянии. Командовали в роте сержанты. Если бы не они, то вообще пиши — пропало. «Вдуть» солдата, как положено, Лэха не мог, он просто не знал как. В этих диких условиях вся его уставная правильность оказалась ненужной.