В конце концов Витек хлопал дверью киоска, а Надя, выпив водку, опускалась на свой ящик и, глядя в землю, начинала выводить: "В Афгане танки грохотали. Солдаты шли в последний бой, а молодого командира несли с пробитой головой..."
- Ему столько лет нет, сколько я наших солдатиков на себе с поля боя вытащила, - размазывала по лицу сопли Надя. Обильные слезы капали в кружку с пивом. - А его, своего лейтенантика, спасти не смогла. Совсем молоденький был.
- Пей, Надя, - обнимал её сосед в вонючем свитере и драных затертых джинсах, - Все там будем... Давай-ка возьмем в баночку пивка, да пойдем под платформу поспим...
- Свали в канаву, - сбрасывала Надя со своих плеч руку бомжа-похотника. - Перетопчишься.
Ближе к обеденному перерыву надины друзья начинали петь. Дикий вой исходил из-за киоска и частенько даже заглушал модные хиты, которые крутил лотошник Витек по просьбе своих покупателей. Иногда, когда Витек ставил что-нибудь удалое-народное, вся компания выходила из своего укрытия и пускалась в пляс. Рокеров, металлистов, рейверов и других любителей всякой попсы с площадки как ветром сдувало.
Иногда я останавливался на безопасном расстоянии и следил за действом. Заводилой всегда выступала Надя. Ее окружали кольцом, и она ходила по кругу, выкидывая только ей одной известные танцевальные коленца. Левая нога выбрасывалась высоко вперед и, сделав ею шаг, она волоча по земле подтягивала, к левой правую ногу. Плечи при этом тряслись как у цыганки, а пальцы на руках были крепко сжаты в кулаки.
Если Витек своевременно не прекращал бомжатский танцевальный ритуал, то вся полупьяная пляшущая компания входила в такой азарт, что прохожие обходили киоск по большой параболической кривой, стараясь даже не глядеть в сторону танцующих.
Впрочем, кульминация была известна. Надя рвала на себе серую от грязи блузку, сдирала её с себя, обнажая отвисшие груди и, бросив одежду на землю, продолжала выкидывать свои коленца.
Однажды вместе со мной за бесплатным шоу наблюдали два молоденьких милиционера. Мне было некуда спешить, я наливался пивом и грыз пересушенную воблу. А они, по всей видимости, отбывали на площади срок свой службы. По их лысым головам, торчащему обмундированию и скромному поведению можно легко было догадаться, что эти ребята были милиционерами-срочниками.
Так вот, когда Надя разорвала на себе очередную кофтенку, обнажив грудь, и вместо "че те надо, че те надо" запела "в Афгане танки грохотали", глаза милиционеров загорелись. Я пошел к пивному киоску за очередной бутылкой и, когда вернулся, то обнаружил, что солдат-милиционеров уже не было. Они стояли рядом с пляшущей и орущей толпой и не отрывали взглядов от полуголой Нади. А она, заметив на себе похотливые взгляды, ещё шибче стала трясти плечами и грудями, встав на колени прямо перед молоденькими ребятками.
- Ну, что, ментяшки, - кричала она, - берите три банки "русского йогурта" и я вся ваша...
Музыка резко оборвалась, рядом с танцорами появилось с полдюжины крепких лоточников, которые стали развешивать бомжам пинки и зуботычины. Неслись ругательства в сторону открытого окошка музыкального киоска, где сидел Витек. Угадать гнев недовольных лоточников было очень просто: бомжатская пьяная и вонючая компания не позволяла честному народу подходить близко к киоскам. Торговцы несли убытки...
Я отдал пустую бутылку какой-то бабке с огромным вещмешком за спиной и заскочил в кафешку. Наливали фальсифицированную водку под названием "Смирнов". Я заказал сто граммов и подсел к какому-то мужику за крайний столик около окна. Он смотрел, как лоточники уже ногами метелили бомжей. Окно музыкального киоска было закрыто. Два молоденьких милиционера вели Надю под руки в сторону подземного перехода.
- Фенита ля комедия, - сказал я сам себе, не ожидая какого-либо ответа от смотрящего в окно мужика.
Но он повернул голову в мою сторону и сказал?
- Как резко она спилась.
- Кто? - поднял я на него глаза.
- Надя.
- Надо думать. Наркологи утверждают, что женщины спиваются в пять раз быстрее, чем мужики.
- По этой части она могла дать фору любому мужику. Когда-то она пила спирт ведрами и только хорошела.
- Верится с трудом.
- Это правда. Она жила в нашем доме. Одна воспитывала сына. Тому срок дали - за торговлю травкой. Поймали впервые, но засудили на полную катушку. И Надя, оставшись совсем одна, окончательно сломалась.
- А мужик-то её где?
- В Афгане она его потеряла. Слышал, ведь все время поет "В Афгане танки грохотали". Надя там три года медсестрой отработала. А когда её лейтенантик подорвался, она цинковый гроб в Россию отправила и сама беременная вернулась. Дали ей комнату в коммуналке. В нашем доме жила.
- А теперь что же?
- Продала комнату, когда сына задержали. Дала следователю взятку. И оказалась без квартиры, без денег и без сына. Надю попросту обули.
Мы помолчали.
- Дрянь водка, - наконец сказал я, - Разбавляют в открытую. Совсем обнаглели.
- Хозяин барин. Не хочешь - не пей. Никто не заставляет здесь покупать, - сказал он как-то холодно и поднялся из-за стола.
Я тоже решил больше не задерживаться в этой "наливайке". Да и нужда заставляла отыскать укромное местечко. Я опять оказался на площади и пошел за овощной магазин. Там на ящиках сидели Надя и два молоденьких милиционера. Она, откинувшись спиной на забор, держала в руках открытую бутылку "Завалинки". Кофточка на ней была расстегнута. Милиционеры-срочники шарили руками по грудям.
Она, глядя в небо, поднесла бутылку к губам, сделала глоток. Я поспешил убраться и не мешать интиму.
- И молодая не узнает, какой у парня был конец, - послышался протяжный голос Нади.
Утром он как всегда сидела на своем месте около пешеходного перехода с протянутой рукой.
1998 г.
ПОСЛЕДНИЙ ГЕРОЙ
Рабочие электросети тянули какой-то кабель через площадь, где располагался выход из метро. Место многолюдное, да к тому же, как это стало сплошь и рядом практиковаться в эпоху рыночных отношений, всю площадь оккупировали лоточники и палаточники.
Электрики на чем свет стоит ругались с продавцами и покупателями, раскачивали и бросали грязный кабельный провод из стороны сторону, пачкая прохожих.