– Кому ты, старая дура, поверила?
Словно сами прибежали ради спортивной разминки. Три дня караулили они охальника со сковородниками у подъезда. Но отходчив народ российский, вскоре они со смехом стали вспоминать очередной подвох Витьки. А тому неймётся, он на группе, инвалид значит, время тянется медленно, вот он от безделья чего-нибудь опять и учудит над соседями.
Заставила его супруга водится с внуком, сама в город поехала. Знала, что Витька внука любит и не бросит, в магазин не побежит, а то как приедешь из города, а Витька опять хмельной. Уехала жена, зудеть некому, выпить надо, но на кого внука оставить? Тут ему на радость из соседнего подъезда выруливает Иван, тоже инвалид. Витька на него сразу среагировал.
– Ваня, – кричит он в форточку, – иди-ка с Андрюшкой посиди полчасика, пока я на фельдшерский пункт сбегаю, там из области комиссия приехала.
– Зачем? – заинтересовался Иван, – Или опять дурочку ломаешь?
– Нет-нет, видишь, я паспорт приготовил и льготную бумажку, сейчас вот военный билет да справку ВТЭК достану и побегу. Тебе ведь тоже надо.
Иван засумлевался, но интерес проявил.
– А зачем они приехали-то?
– Да вот на эту льготную справку, что с полосой, нам дали для получения лекарства, ещё одну полосу будут ставить – крест накрест. Кому поставят, тому будут любое лекарство давать без задержки и без рецептов.
У Ивана глаза загорелись. Такой щедрости от государства он не ожидал. Но кто может у нас в России знать, что выкинет родное правительство сегодня или завтра, чтобы очередной раз сирых и убогих разделить на ранги.
– Ну, сбегай.
Ванька остался с орущим Андрюшенькой. Агукал, качал, таскал его по квартире, но тот орал, словно у него была спущена пружина, всё поглядывал в окно. Вон и Витька обратно бежит.
– Ну, показывай, – кричит Иван.
Витька даже обиделся за такое недоверие.
– Ты что, Ваня, разве не знаешь, что у нас всё делается чинно, сегодня сдал документы, послезавтра пойду получать. Тебе же тоже надо вторую полосу вварганить.
Витьке совсем не хотелось делить чакушку с Иваном.
– Да не забудь ещё бумажку с ИНН, без неё, заразы, нынче ничего нельзя. Даже бабы давать не стали пока не покажешь. Бери на всякий случай все документы, что есть, и беги. Я еле уговорил принять, принесу, мол, после обеда.
Иван спешно собрал всё, что было бумажного с его именем, даже бумажку о штрафе из милиции. Жена недоумевала, что это ему взбрело, не к Глафире ли уходить собрался. Была у Ивана такая зазноба год назад, давно было, но память женская ничего не забывает. Робко спросила:
– Что, Ваня, стряслось?
Иван спешил и объяснять не стал, только сказал:
– Скоро возвернусь, – и полетел.
До пункта было более километра. Можете представить, что было с Иваном, когда он пытался всучить фельдшеру документы, а тот хлопал глазами, и ничего не мог понять.
– Опять всё по блату – своим да нашим, – кричал Иван, тыча в лицо документом, без которого бабы не дают. – Пусти, я сам с комиссией потолкую.
– Что за комиссия? – перепугался фельдшер.
Покричав друг на друга с полчаса и высказав всё, что думают и что было на душе у каждого, они догадались откуда ветер дует, как только Иван назвал Витьку, ссылаясь на его справки, фельдшер всё понял. Одураченный Иван кинулся бить морду Витьке, но тот прочно сидел под замком и до прихода жены никому не открывал. На угрозы Ивана он реагировал слабо и отнекивался, но открыть Ивану наотрез отказался. Несмотря на все его уговоры и угрозы, Витька мужественно не открывал дверь. Поорав и обругав всякими собачьими словами Витьку, Иван пошёл в свой подъезд.
Носки
Носки у Петра прохудились ещё в прошлом году, но он мужественно продолжал их носить. Так как ботинки его сверху были совершенно целыми, лишь покрылись трещинами и царапинами, дырок на носках не было видно. Манжеты их тоже были целы, только резинки ослабели, и носки всё время съезжали вниз. И Петя был похож на командира красной армии в хромированных сапогах.