Валерий Ярхо
Байки русского сыска
Предисловие
Предлагаемая вашему вниманию подборка новелл связана воедино темой криминала, послужившей нитью, на которую собраны жемчужины фактов. Они были сокрыты в раковинах старых газет и журналов, давно покоящихся на дне великого океана информации, занесённые там песками и илом времени. Обнаруженные во многом случайно, они — своеобразный «побочный продукт», полученный при «погружении в эпоху». Автор, словно водолаз, нырнул в упомянутый выше океан, ища сведений совсем иного рода, и принялся ворошить на дне эти самые песок и ил. Проще говоря, для одного исследования понадобилось просмотреть все номера нескольких московских газет, издававшихся с середины XIX века до 1917 года. День за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем… Пожелтевшие, часто ветхие и изорванные листы старых изданий подарили множество ценнейшей информации, часть которой легла в основу этой книги.
Они действительно драгоценны, эти «жемчужины», хотя бы потому, что многие из них, мелькнув на информационном небосклоне яркими метеорами, упали на дно памяти, и там их завалило слоями более поздней информации, так что и следа от них не осталось. Пролежав какое-то время в безвестности, они обратились в «редкости», стали «ценными историческими ископаемыми», вроде драгоценных камней. Некоторые из этих «самородков» автор счёл необходимым, не считаясь с трудами, «поднять на поверхность», и вот они перед вами, почти в натуральном виде.
Пусть вас не смущает, что именно криминал стал тематической нитью коллекции. Искры, рассыпающиеся при столкновении мнений, страстей, интересов, люди и время делают уроки истории гораздо более доходчивыми и увлекательными, нежели сухое перечисление дат и событий. Истории эти житейские, корысть, похоть, жадность, глупость, желание возвыситься — вот основные мотивы поступков тех, кто когда-то их совершил. Криминальные истории — это часть нашей общей истории. Видеть, как выглядит со стороны иное обычное «житейское дельце», порою важнее, нежели, зевая, «обозреть целиком великую эпоху», ничего лично для себя в ней не отметив.
Преступление на грани искусства
Московский размах
Обер-полицмейстеру и начальнику сыскной полиции Москвы долгое время отравлял жизнь вопрос, который любил задавать генерал-губернатор, князь В.А. Долгорукий, после того как выслушивал рапорт о состоянии дел в городе.
— А как там «червонные валетики»? — бывало, спросит князь.
Полицейским чинам оставалось только, понурившись, отвечать:
— Ищем-с, ваше сиятельство!
Всей России было известно, что в Москве свила гнездо шайка ловких аферистов, действовавших не только в обеих столицах, но и по всей стране и даже в Европе. Называли они себя «Клуб червонных валетов», и, по слухам, гулявшим тогда по городам и весям, состоял этот клуб из «людей общества», а проделки их были столь ловкими и остроумными, что в газетах о них писали с едва скрываемым восхищением. Было от чего смущаться полицейским чинам, оказавшимся меж двух огней: с одной стороны, начальство требует решительно бороться с мошенниками, а с другой — известно, какие мастера эти московские, уже не раз «усаживавшие в лужу» служилых людей.
Когда назначенный в двадцатых годах XIX века на долж-ность московского обер-полицмейстера «для искоренения мошенничества и воровства» генерал-майор Шульгин громко объявил о своём намерении «за дело взяться не на шутку», сообщество московских мошенников решило с ним «пошутить». Как-то раз утром к дому генерала Шульгина подкатили парные сани и вышедший из них ливрейный лакей, войдя в швейцарскую, попросил доложить, что послан за обер-полицмейстером своей хозяйкой, графиней Орловой, просившей незамедлительно прибыть к ней главного полицейского начальника Москвы по очень важному делу. Шульгин был лично знаком с графиней и потому без лишних вопросов собрался, накинул шинель и вскоре уже сидел в санях, которые лихо несли его по московским улицам.
Добравшись до дома Орловых, Шульгин стремительно вошёл в подъезд. Лакей, шедший сзади, едва за ним поспевал. На ходу обер-полицмейстер скинул свою богатую шинель «на больших бобрах», так что ливрейный едва успел её подхватить. Шульгин проследовал во внутренние покои, а лакей с шинелью присел на лавку в швейцарской. Графиня встретила посетителя в гостиной и приветливо спросила его: «Чем я обязана нежданному визиту дорогого гостя?» — «Как — чем? — удивился Шульгин. — Вы же послали лакея, чтобы я немедленно приехал переговорить с вами о важном деле! Это я у вас хотел спросить: что случилось, сударыня?» — «Я никого за вами не посылала! И дела к вам у меня никакого нет!» Послали в швейцарскую за лакеем, а того уж и след простыл, и саней у подъезда не оказалось. С ними пропала и шульгинская шинель «на больших бобрах».
Как потом шёпотом рассказывали, на следующий день получил обер-полицмейстер письмо, в котором «неизвестные доброжелатели» писали ему: «Напрасно вы, ваше превосходительство, с нами ссориться хотите! Будем лучше жить в мире да ладе, глядишь, никто и не будет внакладе!» Шульгин поначалу был обескуражен, но потом, «вняв гласу рассудка», дал знать «кому следовало», что согласен на мировую, и московские жулики оказали ему целый ряд важных услуг, так что Шульгин в историю попал как «дея-тельный обер-полицмейстер». Однако тогдашние жулики не шли ни в какое сравнение с «червонными валетами», вот и приходилось полицейским лавировать между Сциллой долга и Харибдой опасности.
Первую по-настоящему крупную афёру «червонные валеты» провернули в начале семидесятых годов, когда через нижегородскую контору Российского общества мор-ского, речного и сухопутного страхования и транспортировки кладей они отправили почтой в разные города несколько десятков сундуков, указав в сопроводительных документах, что в сундуках находится «готовое бельё». Каждый такой груз был оценён ими в 950 рублей. По прибытии на место эти сундуки долго пылились в почтовых конторах, пока, по прошествии законного срока, их не вскрывали как невостребованные адресатом. По установленным правилам вскрытие производили почтовые служащие в присутствии чинов полиции. Каково же было удивление чиновников обоих ведомств, когда вместо ожидаемого белья в большом сундуке был обнаружен другой сундук, меньший по размеру. Вскрыли и его, а там снова сундук, в нем ещё один небольшой сундучок, в котором лежали экземпляры книги «Воспоминания об императрице Екатерине Второй, по случаю открытия ей памятника». Во всех конторах, куда были отправлены подобные сундуки, эту выходку сочли чьей-то странной шуткой или недоразумением, а потому никаких расследований проводить не стали. Впоследствии же, когда это дело раскрылось, пришлось спешно изменять многие правила учёта и обращения русских ценных бумаг. Фокус, придуманный «червонными валетами», был остроумен и в то же время прост: в основе его лежало правило, позволявшее принимать в залог, наравне с векселями, расписки страховой конторы, выдававшиеся на гербовой бумаге. Мошенники извлекли из этой афёры двойную выгоду: они подрядились вывезти залежавшийся тираж плохо продаваемой книги о Екатерине Великой, а потом, накупив сундуков, разослали их, составленные как матрёшки, один в другом, поместив в середину книги — для весу при перевозке и пущей загадочности при вскрытии. Пока сундуки ехали по России дапылились в конторах, отправители заложили «гербовые расписки», получили по ним денежки и были таковы.
Каждая афёра московских мошенников напоминала маленький спектакль. Разница была лишь в том, что разыгрывался он не на сцене, а в жизни, и вместо криков «браво!» в финале этих плутовских представлений раздавались вопли «карауууул!!!».
Вот, например, однажды два господина, солидных видом и манерами, зашли в располагавшийся на Кузнецком Мосту магазин, в котором производилась торговля драгоценностями и церковной утварью. При магазине была мастерская, принимавшая заказы на изготовление предметов утвари и облачений. Хозяину заведения посетители представились тульскими купцами, депутатами купеческого общества, якобы уполномоченными заказать в Москве полное архиерейское облачение с митрой, которое тульское купечество собиралось поднести своему архиерею. Заказ был весьма выгодный, но выполнить его нужно было за неделю. Хозяин пообещал управиться в срок, и в ма-стерской при магазине закипела работа.