Была у меня одна знакомая, которая, получив от начальства премию за самоотверженный труд на ниве маркетинга и стиля в виде оплаченной поездки в итальянский Римини, на место приехав, вид приняла, скорбью и почитанием наполненный, и вместо того чтоб ламбруско под кусочек пармезана в траттории на Corso d’Augusto попивать, помчалась на городское кладбище могилу Феллини в памяти запечатлеть. И мне потом с год пришлось слушать истории с придыханием, в которых чувственно живописались и сам режиссер, почивший в Бозе, и тонкое искусство каменотесов, так мастерски изваявших надгробный камень для великого Маэстро. Дима и Слон такими не были. За пару дней визита, убедившись в том, что здания Центральных банков в обеих странах выглядят одинаково, а местное население, не признающее мусорных баков и зачастую справляющее нужду прямо посреди улицы, живет и «на» и «под» кучами отходов собственной жизнедеятельности, нимало, кстати, этим не печалясь, парни решили, что увидели все и что пора и честь знать.
И уже совсем было засобирались они, когда на стойке в отеле на англоязычный лифлет наткнулись. Рекламная брошюрка на хорошем английском языке ставила в известность всякого, что «наши крокодилы самые кожистые в мире!» и что каждый уважающий себя человек, будь он хоть самим Папой, должен сделать как минимум три вещи: родиться, на котдивуаровых крокодилов полюбоваться и со спокойной душой и чувством выполненного долга покинуть сей несовершенный мир. Ну, помереть то есть. Внимательно вчитавшись и со всех сторон рекламную картонку изучив, парни сделали вывод, что бывшей французской колонии все-таки есть чем от Ганы в оригинальную сторону отличиться. И вот в чем тут история, друзья мои.
К достопримечательности, каковой в Гане действительно не было, нужно отнести крокодиловую ферму. Вернее, фермы, по всей стране щедрой рукой разбросанные. И мне совсем не понятно, товарищи дорогие, по какой такой причине таких ферм в Гане не было. Вот ведь она, Гана, рядышком совсем. И трехсот километров не насчитать. И климат там один в один, не отличишь. И болото, для крокодиловой жизни пригодное, у себя на приусадебном участке любой неленивый ганец спроворить в три счета может. И крокодилов тех в дикой природе на искусственный развод, если постараться и откушенной ноги не побояться, завсегда парочку отловить можно. Но то ли неленивых ганцев не очень-то и находилось, то ли эти ганцы веревку из койры для поддержки штанов больше кожаных ремней уважали, не сделали себе ганцы привычки зубастую рептилию в искусственной среде обитания размножать. А вот котдивуарцы не побоялись-таки сложностей и утери конечностей, с духом собрались и сделали. Мутных прудов понастроили, заборчиками из бамбуковых палок, чтоб излишних человеческих жертв не случалось, пообнесли и ну давай там будущие портмоне да ботинки дорогие десятками плодить.
А чтоб еще немножечко запасных денег поиметь, стали изворотливые крокодиловоды эти рептиловые фермы наезжему туристу демонстрировать. За деньги, конечно же. Посмотрите, мол, товарищи отдыхающие, какая гадина на себе ваши кошельки да портфели поначалу носит. А те уши развесят, рты пораскрывают и с охами да ахами на эти гребнистые бревна из-за безопасного штакетника любуются да диву даются. А то и верно! Не такса тебе какая или попугайчик – крокодил! Ну а если кто рептилию покормить хотел, так ему и в этом не отказывали. Дадут ведро, курицей, крупными ломтями порубленной, наполненное, к бамбуковым палкам подведут и, куда в крокодила швырять, пальцем покажут. И стоит такой турист, весь из себя до крайности счастливый, и курицей в болотную жижу мечет. А уж как только крокодил под тиной и ряской курочки покушать изволит, пузыри и волну по поверхности пуская, так тут у всей общественности и восторг, и радость. А то как же – цельного крокодила, почитай, почти что с руки покормили! Ну а самым отчаянным, на пару долларов побольше заплатившим, другой аттракцион с кормежкой предлагали. Заведут такого «богатея» на горбатый мосток, что над крокодиловым затоном для прогулок перекинут, дадут в руки цельную курицу, к длинному шнурку надежно привязанную, и крокодиловому кормильцу той курицей по поверхности лужи бултыхать предложат. А тот за свои кровные знай себе старается как можно больше экзотики и удовольствия получить. Ну тут всякий не выдержал бы, а уж крокодил-то голодный и подавно. Тут любой эту курицу у интуриста надоедливого отобрать захотел бы, чтоб пищей на веревочке воду не баламутил, стало быть. Ну и эти, зеленые, не выдерживали. Выскочит из воды этакое бревно двухметровое, пасть, как бабушкин сундук, распахнет и, курицу целиком во рту поместив, опять в родную жижу плюхнется. И хорошо, если крокодиловоды интуриста заранее предупреждали, что в такой момент веревку из рук очень срочно выпускать требуется. А то ведь случаи бывали, что и забудут предупредить о том, что зверюга до полутонны весить может и ее на веревочке никак не удержать, будь ты хоть Жаботинский с Дикулем, в один организм слепленными. И летел тогда рыбкой опешивший путешественник вслед за рептилией, глаза то ли от радости, то ли от удивления выпучив, но при этом почему-то бельевой веревки из рук не выпуская. Вот всем вокруг радости-то было! И брызги тебе тут, и вопли, и чудеса эквилибристики, и даже международные протесты прямо в полете иногда случались. Весело, одним словом, и познавательно. Хорошее место – эти крокодиловые фермы, одним словом.