К установленному времени начала торжества, сиречь часам к восьми вечера, когда солнце уже село, «что пить» и «что есть» было упаковано по сумкам, а дядя Лёша уже час сидел на заднем сиденье и орал: «Пора!!!», концессионеры выдвинулись в направлении новогоднего торжества. Ехать, как это следует из названия пляжа, нужно было не особенно далеко, и через сорок минут они прибыли к месту торжественной встречи Нового года. Нужно сказать, что прибыли парни к ласковому прибою Гвинейского залива уже изрядно подготовленными. А все оттого, что отношение ганского народа и ганской Фемиды к алкоголю в целом и к людям, его употребившим, варьировалось от добродушной снисходительности до глубочайшего сострадания: «Как же ты так нажрался-то, сынок?» Но никогда и ни в коей мере ни разу не порицалось или там штрафами разными, в уложениях кодексов и правил прописанными, наказывалось. Попивал народ ганский, пользуясь обилием пальм, а стало быть, и того самого акпетиши, в изрядном количестве и с завидной регулярностью. И не так чтобы совсем уж пропитыми были и без рюмочки даже за свежим бананом на ужин во двор не сходить, нет. Просто, если законом с парой кружечек пива в организме даже за руль не возбраняется, так отчего же, на такое эпохальное событие, как празднование Нового года, выдвигаясь, старым добрым традициям соответствуя, как следует уже к шести вечера не поднабраться и к океану уже в хорошем «под шафе» не приехать? И вот исключительно ради соблюдения этой самой традиции, уже не просто предвкушая, а с тех самых шести вечера, пакуя корзины с новогодней провизией и старый год провожая, парни в свои организмы хорошее такое количество крепкого алкоголя разместили. Разместили и в совершенно приподнятом настроении убыли в объятия теплого океана и туристической инфраструктуры для встречи своего первого на ганской земле новогоднего праздника.
По прибытии к месту назначения они с некоторым удовольствием отметили, что ни туристов, желающих в воды океанские телеса погрузить, ни мальчиков-зазывал, в другие дни у каждого бунгало приставленных и что-то истошно орущих, приглашающие жесты всем телом совершая, сегодня нет совсем. Пусто. Хоть шаром покати! И в этом две радости определилось. Ну, во‐первых, за неимением народа, ни отдыхающего, ни аренду навязывающего, выбрать можно было любое бунгало, не переживая, что все центральные заняты и нужно к краю пляжа переться. Ну, а во‐вторых, можно же было не платить! И пусть это всего лишь пятьдесят американских копеек. Пустячок, но приятно же. Потому ничтоже сумняшеся въехали они в самое центральное бунгало, аккуратно при этом травяную воротину открыв и машину в загончике гаражном разместив. Для соблюдения приличия воспитанный и интеллигентный дядя Лёша минуты полторы поорал в ночную пустоту, предлагая заплатить, и, наобщавшись с бескорыстной тишиной, на затею честной аренды помещения махнул рукой. Ну а далее, установив в центре стола здоровенную свечу, потому как электричества на пляже не было, очень скорой рукой наметали на дастархан все привезенное с собой. И несколько бутылок прозрачного напитка «Вино № 21» от некогда земляка, господина Смирнова, пару бутылок незабвенного «Джонгуляки» и несметное количество пивных поллитровок. На небольших островках свободного места, оставшегося от напитков, разместили не сильно разнообразную снедь и, расплескав по пластиковым стаканчикам благословенной «беленькой», приступили к непосредственному исполнению торжества. То есть выпивать и закусывать, праздничные тосты все более заплетающимися языками произнося. И праздник удался!
Учитывая трехчасовую разницу, для начала в девять часов вечера встретили московский Новый год. Каждый из них, глядя в собственные часы, начал изображать куранты по ровному достижению московской полуночи именно в его хронометре. Ну а поскольку в мире нет ничего совершенного, и три пары часов имеют полное право тикать в небольшом рассинхроне, то в этот раз бой курантов стартовал в трех вариантах и с расхождением в исполнении на пару-тройку секунд между тремя исполнителями. Каждый из прообразов Спасской башни, будучи уже в изрядном подпитии, только себя считал единственно верным источником сигнала точного времени и потому, бумкая во все горло, всех остальных игнорировал и свое «бум-бум-бум» орал, надрывая жилы и краснея лицом. Так что с наступлением московского Нового года на пляже «Шестнадцатая миля» в общей сложности прозвучало тридцать шесть ударов курантов. Такая же история, кстати, повторилась и по наступлении Нового года по Гринвичу, в широте которого находилась Гана и потому по этому британскому времени как раз и жила. Правда, к тому моменту, уже изрядно утомленные алкоголем, перекрикивать друг друга старались несильно и, что удивительно, где-то на уровне девятого «бум» вошли-таки в согласие и полночь протикали уже слаженным хором. Выпито к тому моменту уже было изрядно, как, впрочем, и съедено. Кучка пустых бутылок под столом негромко позвякивала всякий раз, как кто-нибудь задевал ее ногой, а ровно посреди стола возвышался выскобленный ананас, внутрь которого креативный Дмитрий разместил горящую свечу. «Елкой будет», – сказал он. На елку, конечно же, не походило совсем, но своим неровным свечением и растительным происхождением попахивающий жареным ананасом эрзац новогодней елки устроил всех. Ну на самом деле, если уж устраивать Новый год на пляже, что, согласитесь, для жителей холодной Москвы вполне себе оригинально, так почему ананасу так же оригинально елочкой не побыть?! Ну вот он и побыл.