Быстро оценив ситуацию и совершенно четко поняв, что второй вариант Слоновьего нисхождения маловероятен и сложно исполним, а первый вот-вот случится, он скомандовал: «Отставить!» – так громко, что с соседних деревьев сорвались и умчались вдаль прикорнувшие было на ночь попугаи. Слон, за годы службы, проведенные на настоящей и отнюдь не киношной войне, зная, что такие команды и таким тоном выданные зачастую спасают жизнь, повиновался мгновенно, даже не пытаясь осмысливать. Он разжал пальцы, и новогоднее дерево с шорохом скрылось где-то в непроглядной темноте, а Слон, распрямившись, как взведенная пружина, вернулся в «верхнеголовое» положение и обхватил кастрированное дерево теперь еще и руками. Нервная дрожь колотила его, и было совершенно понятно, что оторвать его от дерева сейчас будет решительно невозможно. Дмитрий же, перед глазами которого за долю секунды пролетела длинная череда возможных проблем, связанных с ритуальными мероприятиями, с облечением выдохнул и подумал: «Не сегодня!»
В конечном счете, сползая вниз на ватных, негнущихся ногах, оба древолаза через некоторое время коснулись бренной земли, повисев перед этим пару минут на нижних еловых ветках подобно сосискам и соскочив в конце концов на упругий слой погибшей хвои. Коснулись и тут же осели, прижавшись спинами к шершавому стволу, тяжело дыша и одновременно размышляя про себя, что ананас в роли елки вовсе не так уж и плох. Однако, какие бы мысли в минуты слабости душевной их ни посещали, жертвовать с таким трудом добытой верхушкой никто не собирался. Ползая в темноте на четвереньках, потому как на ногах стоять решимости пока не было у обоих, и расширяя круг поисков, медленно удаляясь от монументального ствола елки, Дмитрий в конце концов наткнулся на мирно почивавшую верхушку.
По факту обнаружилось, что вожделенная новогодняя красавица была немного длиннее или, если правильно, выше запланированных двух метров. На земле валялось дерево никак не меньше четырех метров «ростом» и с обхватом в комлевой части немного толще накачанной ноги Слона. «Попилил так попил!» – подумал Дмитрий, рассматривая промышленное дерево, пригодное к роспуску на прекрасные доски. Слон, уверив Дмитрия в том, что «нам чужого не надо», принялся было отпиливать два лишних метра. Однако, руководствуясь принципом «что упало, то пропало», Дмитрий, ухватившись за шершавый и липкий от выступившей смолы спил, поволок новогодний символ в сторону дома.
Тащить тем же путем, которым пришли, парни не решились. Продираться сквозь филиал первобытных джунглей, вольно раскинувшихся на территории парламента, да еще и с четырехметровым деревом наперевес, так и норовящим своими торчащими сучьями за что-нибудь понадежнее уцепиться, не хотелось вовсе. «До утра проковыряемся», – пообещал Слон и указал пальцем в сторону шлагбаума. Крепко ухватив дерево под мышками, парни двинулись общепринятым путем въезда и выезда. То есть пошлепали по ровненькому асфальту в сторону сторожевой будки со шлагбаумом. Правительство давно привыкло на своих собственных нуждах никогда не экономить, и потому все дороги и дорожки на территории парламента, в отличие от всего остального города, освещались всю ночь напролет хорошими галогеновыми фонарями. Представься кому-нибудь случай в два часа ночи в парламенте оказаться, тот непременно решил бы, что с психикой его неприятность произошла, потому что как же еще можно объяснить видение, пред ним в тот момент представшее? В холодном свете фонарей два здоровенных белокожих лба, в одежде, изрядно потрепанной и сильно заляпанной еловой смолой, с шевелюрами, полными еловых иголок и прочего растительного мусора, молча, лишь негромко сопя и позвякивая ножовкой, бултыхающейся на веревке, прут куда-то столб с ветками, совершенно очевидно желая этим тараном вышибить любую преграду, возникни та необдуманно на их пути. К счастью, все парламентарии в это время крепко спали, и нужды обращаться к мозгоправам ни у кого той ночью не возникло.
Парни же, шагая в ногу и сопя практически синхронно, дойдя до шлагбаума, таранить его не стали. Нужды в этом особой не было. Ворота, когда-то очень давно установленные на въезде, из-за ревности чернокожего Петра-ключника, о котором я немного раньше рассказал, однажды будучи открытыми, больше не закрывались никогда. А ну как решит начальство, что его, надежного и недремного стража, можно просто замкнутыми воротинами заменить? Решат, на ворота какую-нибудь электрическую штуковину пришпандорят и станут ворота откуда-нибудь из глубины территории одной кнопочкой открывать-закрывать. Это что же такое тогда начнется, товарищи африканские ашанти? Это же тогда разброд и шатание получается! Это же тогда никакого порядка и уважения не останется. Это получается, заходи кому положено, а кому не положено, стало быть, просто так, в ворота упершись, не заходи? Непорядок! А самое противное, кто же ему тогда за крепкий дневной сон во благо государственной службы изрядное содержание выплачивать станет? И заметьте, не бананами вовсе, а звонкой монетой, название от маленькой ракушечки седи получившей. В общем, заранее с конкуренцией ворот желая покончить, недремный страж, распахнув их однажды настежь и палочкой для надежности подперев, альтернатив для отсечения территории, кроме как шлагбаум, других и не оставил. Ворота, много лет никем не востребованные, под муссонными дождями краску свою потеряли и петлями надежно заржавели. Так что теперь для того, чтоб их хоть немного в положение «Закрыто» перевести, никак не меньше шести человек потребуется. Ну или бульдозером нужно дернуть как следует.