И если в бытность свою общедоступным для средних военных сословий на территории части расположенный бассейн лишь в летнее время своей прохладой баловал, потому как зимой полностью обезвоженным стоял и в себе всяческий мусор коллекционировал, то для генералов его малость доработали. Улучшили, так сказать. Бассейн, как это было и допрежь, под открытым небом расположили, но таких к нему приспособлений докупили, что водичку по зиме сливать нужды не стало вовсе, потому как она в тех приспособлениях круглый год до комфортных температур подогревалась. В общем, хороший такой, полноразмерный и всепогодный бассейн получился. Двадцать пять на двенадцать метров. И глубины такой, что можно было смело с вышки в десять метров, какую тут же, на самом краешке построили, нырнуть и ни разу головой о дно не ушибиться.
Вот как раз этот-то бассейн Гошкину судьбу в том периоде его жизни и поправил.
Дело все в том, что при бассейне и вкруг него, чтоб он уже и в самом деле серьезным и настоящим выглядел, целый комплекс зданий построили. Были там и котельная, и электрощитовая, и раздевалки со шкафчиками номерными, и душевые кабинки всяческие. Но то больше для майоров и подполковников разнообразных, которые в званиях своих выше общей душевой пока что до благ генеральских не дослужились. А вот для всякого офицера, которому командование и служебное усердие от полковника и выше быть благоволили, были в том бассейновом комплексе в лучших традициях мужского отдыха и баньки с парилками, и бильярдные всевозможные возведены. С предбанниками, плетеной мебелью заставленными, зальчиками уютными, где, от трудов бильярдных притомясь и в баньке как следует косточки пропарив, после заплыва в уютно-теплом бассейне на кожаных диванах посидеть можно было и вкусить, так сказать, чем сегодня Бог послал. Бог им частенько посылал белорусской «Зубровки», молдавского «Штефан Водэ» и пару дюжин все того же «Жигулевского», закуску же по портфелям, колбаски полукопченой, сырка «Пошехонского» и воблы, из Приволжского военного округа спецрейсом военно-транспортной авиации доставленной, разложив. В общем, множество помещений там было построено для приятного времяпрепровождения генеральского в паузах между службой неустанной.
Ну а так как паузы были частыми и продолжительными, помещения эти по завершении генеральских посиделок постоянной и тщательной чистки и уборки требовали. И понятное дело, что никто, кроме Гошкиных сослуживцев, в одной с ним роте срочную службу отбывающих, на такую работу сильно не соглашался. Да и они-то, собственно, тоже не соглашались. Ну, просто кто ж их спрашивать-то станет? Тут как с закапыванием бассейна, приказали – делай. Спорить и умничать потом станешь. Если захочешь, конечно… В роте же, однако, такая работа не такой уж и изнурительной и при этом сильно желанной считалась. Там ведь какой плюс и удовольствие были? Ну, во‐первых, это тебе не макакой по деревьям парковым прыгать, листья оставшиеся с веток стряхивая, и не дворником бесправным те листья в кучи сырые сгребать и потом их голыми руками в кузов грузовика закидывать или, к примеру, это тебе не картоху до четырех утра на гарнизонной кухне чистить. Ну, а во‐вторых, там по дороге к объекту приложения собственного трудолюбия, к бассейну сиречь, тот самый магазин военторга располагался. С кулинарией внутри, конечно же. И какие же в той кулинарии сочни творожные продавались, мамочка моя! Что это были за сочни! Это же чудо, а не сочни! Амброзия! Это мечта и радость солдатского желудка, а не тесто с творогом! Я сам, когда в солдатских сапогах службу тащил, о неизбежном дембеле мечтая, в порядке пунктов списка дел по прибытии домой «Что я сделаю в первый же день» сразу же под номером один мечтательно значил: «Намажу на бутерброд 150 грамм сливочного масла» и номером два практически незамедлительно присовокуплял: «И с бутербродом этим съем десяток вареных яиц». А вот уже под третьим номером, после того как в мыслях и вожделении своем царского бутерброда с яйцами натрескался, обозначал: «А потом схожу к тетке на работу и куплю лоток сочней. Куплю и с лимонадом сожру».