Но сегодня я не об этом.
Сегодня я о том, что непоседливость организмов и яркость характеров этих замечательных парней вовсе не ограничились одним только всплеском положительных эмоций при вступлении в дружную семью студенчества. Вовсе нет. Со временем выяснилось, что это не просто своеобразие их габитусов, но это вообще стиль их жизни. Ну просто они так жили, и они так чувствовали. Надо отдать им должное в том, что, однажды сплотившись вместе, они никого в свою дружную мишпуху силком не тянули, вполне удовлетворяясь обществом друг друга. Но люди все равно к ним льнули. И мальчики с самых разных потоков и курсов, и по непонятной для меня по сей день причине девочки. Так же со всех возможных курсов и потоков. Парни были настолько энергичны и искрометны, что казалось, будто бы их не четверо вовсе, а как минимум десятка три.
Этим парням, к примеру, ничего не стоило, гуляя по коридорам родного корпуса, во все горло орать «Strangers in the Night» или, натужно раздувая щеки и надрывая связки, за весь оркестр а капелла исполнять «Chattanooga Choo Choo». При этом, окажись в этот момент рядом с ними легендарный Синатра на пару с Гленном Миллером, у них не возникло бы ни одного возражения или, допустим, недовольства качеством их исполнения. Я так думаю, что Гленна особенно порадовал бы Ваня, так усердно исполнявший партию паровоза, едущего в далекую и загадочную Чаттанугачучу, что из него реально шел пар и летели брызги кипятка.
Им ничего не стоило, примостившись на выходе из корпуса в начале большой перемены, держа в руках ручки и листы бумаги, со скучающим видом чиновников из домоуправления каждому выходящему предлагать немедленно записаться. И на вопрос «каждого проходящего», ошарашенного напором предложения: «Куда?» – дать спокойный и уравновешенный ответ, буднично произнесенный поверх листа бумаги: «В групповой секс». А на удивленно-гневное: «Ты че-е-е?! Не-е-е-ет конечно!!!» – спокойно отвечать: «Жаль! Очень жаль! Какой необдуманный поступок! Вычеркиваем». И я вам больше скажу, на следующий день некоторые из вычеркнутых, робко подойдя сбоку, негромко интересовались, как там все прошло и когда следующая запись.
В общем, их, парней этих, всегда и везде было очень много. И народу вокруг них всегда собиралось, как вокруг Олега Попова, вышедшего прогуляться по Арбату.
А еще они любили баскетбол. Самозабвенно и до самоотречения. Они готовы были играть в него и днем и ночью. И в дождь и в снег, и в жару с засухой. И ведь играли же! В жару сорок пять градусов, которая в тех краях в начале лета почти норма, они могли скакать на открытой площадке часа по три кряду, практически не останавливаясь. Выносливые, как мулы, в прохладном спортивном зале нового корпуса универа они гоняли мяч почти сутки напролет. У преподавателя физического воспитания, двухметрового Хамзы, опрометчиво взявшего на себя роль арбитра их баскетбольных баталий, в легких воздух кончался от многочасового свиста в свисток, а они все бегали и бегали. Бегали и бегали… Они знали всех мировых звезд баскетбола не только по имени, но и по отчеству. Даже тогда, когда у такой звезды и отчества-то не было. Они знали результаты всех хоть немного значимых матчей, прошедших за последние сто лет на всех континентах во всех чемпионатах и олимпиадах. Они могли с чистой душой и без малейшего укора совести прогулять пары физики и геометрии, но ни одной пары физического воспитания с обязательной баскетбольной битвой они не пропустили ни единого раза. Вот до какой степени они эту игру любили и уважали!
Играли они обычно на открытой баскетбольной площадке, расположенной в углу университетского стадиона. Не мудрствуя лукаво и не уходя в досужие рассуждения о стандартах покрытия спортивных площадок, ретивые строители, проводя ежегодный ремонт спортивных сооружений, закатывали ее ровным слоем асфальта, нанося потом некоторые следы причитающейся разметки. Фанерные щиты были прикручены к трубчатым конструкциям, напоминающим по форме огромные кухонные краны, вытянувшиеся головами этих самых щитов в сторону площадки. Проводя ежегодный ремонт и настилая свежий асфальт, снятием старого никто сильно не заморачивался, и оттого достаточно быстро положенные три метра до кольца нивелировались до двух с половиной и допрыгнуть до такого кольца стало возможным даже самому завалящему студентишке.
Парни же наши завалящими никогда не были и потому, получив замечательную фору по высоте в целую половинку метра, допрыгивали до кольца легко и непринужденно. И не просто банально допрыгивали, нет. Они парили! Они забивали и с двух рук с замахом, и одной рукой, ухватив мяч широко разведенными пальцами, и крюком, пролетая мимо кольца и будучи к нему боком повернувшимися! В случае же удачной атаки противника они, воспарив до уровня щита чуть ли не по пояс, снимали мяч прямо с кольца, иногда в нарушение всех правил вынимая его прямо из сетчатой корзины. Да легендарные Белов с Йовайшей просто плакали бы от умиления, глядя на такое подрастающее поколение! И такая удивительная возможность повторить финты, доступные лишь звездам ЦСКА и NBA, еще больше влекла их на эту самую площадку. В общем, играли они так много и так часто, что преподавателям факультета физического воспитания они стали роднее и ближе, чем преподавателям собственного физмата. Что, впрочем, как вы сами чуть позже увидите, сильно пригодилось.