Нужно сказать, что из всего хора солистов-баламутов Юрка наш, тогда, видимо, напрочь лишенный чувства самосохранения, с бо́льшим удовольствием посещал пары логики и психологии, нежели пусть и нужные, но все-таки более нудные пары алгебраического декана. А уж баскетбольные занятия и вовсе лишали Юрку любой возможности увидеться с деканом на его паре хотя бы раз в неделю. Оттого на фоне полученной новости о неизбежном экзамене предтеча медвежьей болезни посетила Юрку неожиданно остро и незамедлительно. Юрка крепко прижал к заурчавшему животу учебные принадлежности, которыми он полагал пользоваться все предстоящие пары. То есть всего-навсего одну общую тетрадь в сорок восемь листов толщиной. Письменные принадлежности он с собой не брал по той причине, что, во‐первых, авторучку носить в кармане неудобно, а во‐вторых, необходимую писалку завсегда у добросердечной Демидовой стрельнуть можно было. У нее при себе всегда с десяток лишних имелось.
Ну и вот, наложив на бурлящий живот компресс из сорока восьми листов в клеточку, он присел на самый краешек лавочки и мысленно попрощался и с мамой, и с папой, и с недавно нахлынувшей любовью – Натальей. «Прощайте, люди добрые, – заунывно тянул он про себя, – вот теперь помру ни за грош в расцвете сил. Молодым и сильным. А ведь как все хорошо начиналось!» Приуныл, одним словом, парень. Проносившийся мимо Ваня с азартным огнем в глазах изучал вырванные у кого-то листы конспектов в надежде вычитать в них самую сокровенную суть алгебры и хоть толику малую этой самой сути в памяти сохранить. Хотя бы на пару часов! Листы, к сожалению, были из конспекта по физике и сути тайн алгебры Ване не выдавали. Плюнув с досады, Ваня со словами: «Обмен! Обмен!» – всучил эти листы кому-то из одногруппников, вырвав у того из рук его собственный конспект, и, пробурчав: «Ну, у тебя и почерк, блин!», – плюхнулся рядом с Юркой.
Надо честно признать, что Ваня по той причине, что не сильно любил пиво и был парнем приезжим, в городе особых дел еще не имел и на походы Юрки с Ильханом в незабвенный сквер Ленина к пивному Радику времени тратил кратно меньше. А потому, обладая таким изрядным запасом свободного времени, к декану на пары Ваня захаживал несколько чаще остальных баламутов. И не со зла какого или из желания выпендриться, а потому лишь, что времени вагон, а одному в общаге скучно. Отсюда осведомленность Вани в теориях с числами была несколько выше, чем, положим, у того же Юрки. Так что переживания из-за нежданно нахлынувшего экзамена Ваню, конечно же, терзали, но совершенно не так же, как Юрку или того же Ильхана.
Оторвавшись от листов, испещренных на самом деле идеальным почерком педантичной Кнопки, возбужденный, но не погибший Ваня вперился взглядом в Юрку, уже махнувшего на себя рукой и просто наблюдающего мир сквозь мутнеющее восприятие реальности. На совершенно нелогичный вопрос: «Ты чего такой?» – Ваня получил совершенно логичный ответ: «Ох, не сдам я, наверное, Ванька! Наверняка не сдам! Чует мое сердце!» «Сда-а-а-ашь! – уверил его Ваня, отбиваясь от незамысловатых попыток Ильхана урвать у него листы Кнопкиных конспектов. – Обязательно сдашь! У меня же чуйка. А все потому как день сегодня особенный – четверг!»
Будучи уверенным в Ваниной «чуйке» ничуть не больше, чем в скорой победе мирового коммунизма, хотя бы потому, что сегодня была среда, Юрка скис еще больше и уверил Ваню в том, что он, конечно же, верует, но сомневается шибко. Как набожный католик в протестантском храме во время проповеди. А потому, понимая, что эпический провал в сдаче алгебраического экзамена уже не за горами, выразил такое мнение, что если вдруг чудо чудесное случится и он с «трояком» от хвоста отвертится, то он, Юрка, в ознаменование такого небывалого события любой героический подвиг в виде жертвы Халяве и Удаче непременно совершит. А вот хотя бы на самый высокий тополь у корпуса влезет и ему, Ване, свято в него уверовавшему, что ни на есть самый верхний лист с того тополя принесет. Уверенность в том, что на тополь лезть в любом случае не придется, сидела в Юрке даже крепче тоски от будущей встречи с Тураевым, и потому он с легкостью ухватился за Ванину ладошку, протянутую к нему с предложением: «А давай забьемся?» Стоящий рядом Ильхан с удовольствием разбил рукопожатие спорщиков и пообещал строго проследить за исполнением заключенного пари.