Вот и с Дмитрием тоже такая история однажды произошла. Не успел он от хижины дяди Тома, в живописной деревушке вблизи водопада Тагбо расположенной, с парой сотен грамм в кармане и километра отъехать, как из кустов придорожных выскочил хоть и помятый немного, но изрядно счастливый наследник Феликса Эдмундовича, блестя счастливым лицом цвета начищенного сапога. Дмитрий, к встречам с коллегами ганского Пинкертона еще на родине приученный, удивился, конечно, но, в отличие от немецкого бюргера, при такой встрече и в таких обстоятельствах сдавшего даже своего прадедушку, служившего в гитлерюгенд, просто уронил мешочек под ноги и поинтересовался двумя вещами: не уважаемого ли офицера имущество в пыли развалилось и чем он может быть полезен служителю закона в такое странное время в таком странном месте. Ганский Держиморда, привыкший к «явке с повинной» сразу же после его «Здравствуйте! Руки вверх!», впервые в жизни столкнувшийся с таким небрежением к суровой руке закона, для начала сам оторопел не хуже того самого немецкого Йохана Цвейнбаума, отловленного на этом самом месте на прошлой неделе. Но, немного подумав и в своем уме справедливо посчитав, что с «паршивой овцы хоть шерсти клок», со своими правами собственности на мешочек согласился и, присев в глубоком книксене, пожелал Дмитрию счастливого пути. И далее, для исключения неприятных и весьма убыточных встреч, на золоторудные работы парни стали выезжать вдвоем. Слон, предваряя сам процесс закупки, в поисках коварных засад тщательно обшаривал кусты вблизи деревни и нередко выволакивал на дорогу попискивавших и слабо сопротивлявшихся стражей закона, обеспечивая тем самым свободу предпринимательства в обороте драгоценных металлов. Дмитрий же, обзаведясь со временем нужными знакомствами среди ганского студенчества, обучающегося в Лондоне, завершал этот логический круговорот золотишка в природе, пополняя бюджет концессионеров британскими фунтами стерлингов в том числе.
Вообще же, товарищи дорогие, то, КАК и ЧЕМ парни жили и на существование зарабатывали, нужно не тут, нужно отдельно рассказывать. И я как-нибудь обязательно с духом соберусь и порасскажу, конечно, потому как интересного там много. Ну а уж коль скоро я здесь про Африку рассказ веду, так я про нее и продолжу. Скажу только, что парни, самые разные возможности заработка перебрав и уподобившись умудренным в своей лености буддистам, решили, что можно все, но в меру. Обязательно в меру. Не нужно увлекаться, понимаешь. И занялись всем понемногу, в какой-то момент даже к строительному бизнесу вернувшись, наладив производство тротуарной плитки и мелких бетонных изделий. Но я вам, как и пообещал, про это отдельно расскажу, а сейчас назад, к Африке, вернусь.
Глава 5
Ну вот, продолжим, стало быть…
Если от образа жизни парней и их методов заработка отталкиваться, то, понятное дело, нужно нам в те империи окунаться, в кои завсегда любого туриста тянет. Если полеты новорусских дамочек за шмотьем разнообразным и всевозможные деловые поездки папиков таких дамочек в сторону отложить, то совершенно очевидно станет, что в любой уголок мира турист любознательный едет либо здоровья, либо впечатлений набраться. И бродят прибывшие граждане по туристическим маршрутам, фотоаппаратами щелкают, охают да ахают, увиденным восхищаются и впечатлениями полнятся. А то еще и так бывает, что наберутся впечатлений по самое горло и потом три дня здоровье поправляют. Бывает… Но неважно, однако… Важно то, что потом, по возвращении домой, практически всякий, в иностранных пределах побывавший, в основном о двух вещах взахлеб рассказывает: о памятниках исторических, будь то мужик на коне или домик, в котором какой-то император свою статс-фрейлину ужинал, ну и о местной кухне, конечно же.
Турист наш, от Азии до Европы весь глобус по три раза облазав и в каждую кастрюлю заглянув, по возвращении будет с упоением повествовать, какие он в Польше кнедлики под пивко покушать изволил или как прекрасен и замечателен чили-краб в сингапурском ресторанчике «Кенг Энг Ки». Апофеозом же такого рассказа будет звучать горделивая фраза, в которую вернувшийся весь цимес и смысл такой поездки заключит. Что-то типа: «И вот сижу я, значитца, на этой их Марсовой площади, у самой Эйфелевой башни, в “бистро” круассан с кофе кушаю и их Военной школой любуюсь. А французики-то вокруг, французики! Так и снуют, понимаешь, так и скочут!» При этом, еще не совсем перейдя с французского, которым он позавчера французов мучал, на родной рязанский, слово «круассан» обязательно с большой и длинной буквой «О» произнесет, через нос ее вместе со всеми впечатлениями выдавив, – «круоссО-О-О-Он». Ну чисто Дидро!