Только не знал он, что мне по чину положено все знать про подобное. Так что порадовались мы с ним, что оба не воевали, а потом, как в те дни было положено, стали наградами хвастаться. Сперва он все стеснялся, а потом все же выложил свой иконостас: полный кавалер Отечественной, другие ордена да медали. Выложил и молчит. Я тогда пихнул его в бок и говорю: «Да ладно тебе, бывших у вас не бывает, другие показывай». Он даже порозовел от смущения. Показал он мне медали диковинные, я такие никогда и не видел: сват мой после того, как отличился во фронтовой артиллеристской разведке, получил назначение по старой памяти в финскую армию. Мы когда Финляндию из войны в 1944 году выбили, ее войска под нашим началом воевали с фашистами, и любой офицер со свободным владением финским стал тогда на вес золота. Воевал сват за финнов, как и в гражданскую, тоже успешно, вот за это его и наградили наградами финскими. Так что реально не воевал он на линии фронта лишь за наших, а вот за финнов у него опять иначе вышло. Видать — Судьба, благоволило ему Вечное Небо не под нашими звездами, а под финским крестом. Бывает.
Так что подивились мы на его неведомые награды, а потом сват меня спрашивает, а ты что? Теперь свои награды показывай. Я и показал ему мои китайские звезды. Видно, так уж Судьба моя была у Вечного Неба прописана, что на войне мне лишь в Азии побывать немного пришлось. Правда, если у свата были погоны финские серо-голубые с синим кантом и тремя как будто цветочками, по-фински — у меня соответственно — китайские коммунистического образца, они были тогда похожи на наши, и звезда была лишь одна, «как у майора». Ну, и награды тоже, как наши ордена, так и ордена от китайцев. А в остальном, так мне повоевать на войне не пришлось. Уже после войны мне сказали, что в моем личном деле, оказывается, было прописано, что с детства я свободно говорю по-немецки, и имя у меня Роман, как у барона Унгерна, и семьи наши были в родстве с немецкой аристократией, и то, что в нашей родне всегда были сильны прогерманские настроения. Вот и закрыли нам со сватом дорогу на войну с немцами. Такая подробность потом уже открылась. Так что нарочно нас с ним, оказывается, не пускали на фронт — такие дела.
А не попал я на войну таким образом. Когда немного спала горячка начала эвакуации и жизнь вошла в ритмичное русло, вызвали меня в Совет по эвакуации и говорят, что, мол, работаю я хорошо, однако раз работа на моем участке налажена, то есть мнение, что можно ее поручить моему заместителю, а мне есть дело на другом более важном участке. Я, было, запротестовал, но Николай Михайлович Шверник мне на это заметил, что обязанности по руководству бурятской железной дорогой с меня никто не снимал, а там возникло угрожающее положение. То есть дорога пока работала как часы, однако к нам обратилась дружественная Монголия с предложением: чем сможет, поможет против немецко-фашистских захватчиков. За это всем монголам — почет и уважение, но, тем не менее, работа там идет ни шатко ни валко. Ибо монголы хорошие люди, но привыкли жить по приказу, а отдать его могут лишь те, кто для них — уважаемые. Так даже товарищ Сталин для местных аратов чужой, и его они вежливо выслушают, но делу оно, не так чтоб поможет. Отсюда возникла идея — прислать туда кого-либо из тех, кто мог отдать такой приказ в прошлом, чтоб ускорить работу по отгрузке мяса баранины, полушубков и всего прочего.
Я тут же вспомнил, что сват мой Борис почитается «Господином Востока», и мог бы быть тем, кого местные араты выслушают. Лучше было бы, конечно, чтобы им приказал «Господин Запада», но его место пока занимает моя племянница, а она маленькая и, к сожалению, девочка. На это Председатель Верховного Совета Национальностей мне отвечал, что этот вопрос ими был уже подробно изучен и по всему получается, что сват мой — Учитель от Бога и, как кадровый военный, пусть и царской армии, сейчас занят на срочной подготовке офицеров-артиллеристов на смену выбывшим. Учит он хорошо, недаром после он стал народным учителем, так что армия его сейчас никуда не отпустит, стало быть, надобно его заменить. А заменить его можно лишь на другого родовича из «Восточных». Девятый род, род Порока, там наследуют женщины, и есть опасение, что араты в сопредельной стране женщину не послушают, даже пусть и весьма уважаемую. «Господин Востока» занят сейчас работой с курсантами, так что остался лишь один я, мне и ехать в Монголию, там местных нойонов пинать, чтобы они веселей заставляли аратов собирать шинели и полушубки для Красной армии. Мол, время сейчас сами знаете какое, враг стоит у Москвы, нам сейчас монгольское мясо и полушубки очень важны. Не считайте это ссылкой в глубокий тыл: вы должны наладить поставки продовольствия и обмундирования из Монголии, а самое главное — перестроить работу всей Восточно-Сибирской железной дороги, так как она на дополнительный прием грузов из Монголии у нас не рассчитана. Мы все время готовились к нападению японцев, и поэтому дорога настроена на то, чтобы пропускать повышенный грузопоток с запада на восток — к нашей границе. А вам нужно создать условия для усиления грузопотока с востока на запад; мы на вас очень надеемся. И еще — если нужно будет строить мосты, расширять полотно железной дороги, строить новые узловые станции, пострайтесь справиться имеющимися ресурсами, все мужчины у нас должны служить в армии, так что постарайтесь как-нибудь без мужчин справиться. Вот так я в середине ноября 1941 года вместо того, чтобы заниматься делом на фронте, был практически сослан в солнечную Монголию — баранов пинать да собирать овечью шерсть по кошарам. Так что даже рассказывать мне об этом неприятно. Правда за то, что Монголия в итоге собрала для Красной армии какое-то невообразимое количество шерсти, мяса и уже готовых полушубков, мне выдали очередную правительственную награду, но, на мой взгляд, это не считается. Люди на фронте кровь проливали, а я в тылу курдюки баранам крутил. Опять же, поймите правильно, люди там все хорошие — не саботажники или лоботрясы какие. Будь иначе, нам никогда бы не удалось собрать в Монголии столько мяса, шерсти и полушубков для нужд Красной армии. Однако при этом, еж — птица гордая, пока ее не пнешь, сама она не полетит. К примеру, едешь по железной дороге и видишь, что все вокруг заросло молодыми деревьями. А в той же Белоруссии, как нам известно, вот именно из такого молодого подлеска наши партизаны немцам хорошо жару дают. Так вы что, хотите чтобы под такому же подлеску к нашей дороге подкрались японские диверсанты? Подкрались и взорвали здесь все к чертовой матери?! Если за три дня вдоль всей дороги останутся подходы к путям и скрытые зоны для диверсантов — разговаривать мы с вами будем по всем законам военного времени. Я понятно все объясняю? Хорошо.