А дальше возникла щекотливая ситуация. Хунхузы постоянно за китайскими работниками охотились. И вот пришел день, когда целые полчища этих самых хунхузов-маньчжур напали на нашу дорогу, грабили и убивали рабочих китайцев, а полчища их вторглись на наше священное озеро Далай-Нур, куда впадает Керулен, колыбель самого Чингисхана! Китайцы поголовно бежали с работ на китайской земле и толпами переходили нашу границу. До наших земель те места, где все это случилось, были сравнительно далеко, но и у нас по всем улусам поскакали гонцы с известием, что хунхузы нарушили древнее перемирие и напали на Далай-нур, который их предводитель Хан Абахай, основатель династии Цинь, пообещал оставить монгольским в обмен на верность ханов Южной Монголии. Нас это мало касалось, ибо мы с Абахаем воевали и ни о чем в жизни не договаривались, однако дома у нас вскоре появился русский полковник, который собрал всех наших знатных родовичей с обеих сторон Великого Озера. Звали его фон Эссен, и он сказал нам, что хунхузы преступили все свои клятвы и мы должны помочь нашим младшим братьям в Китае, которые остались жить под Стеной. Монголы исстари воевали за земли для своих кочевьев вокруг Далай-нур, ибо в этой безводной степи вода — это Жизнь, и за нее не жалко биться с врагом до смерти. Дед сказывал, что у него лично было сомнение, что те предатели, кто пошел на службу к «гаминам» (это оскорбительное имя китайцев, которое я не стану переводить, хоть оно и сходно по смыслу с понятием «пидорас»), заслуживают, чтобы мы своими нукерами за них в войну вписывались, но горячие головы из «белых» родов (а у нас есть поговорка, что в «черных» родах попадаются умные монголы, а в «белых» — красивые) сразу же закричали, что мы пойдем на помощь нашим братьям против китайских агрессоров. Тогда Эссен дал нам грамоту от самого нового «Белого Царя» Николая (а Царь Александр как раз в те дни умер) о том, что мы имеем дозволение поднять свои бунчуки против хунхузского нападения и нашествия. А после этого к нам по Енисею и Ангаре стало прибывать оружие для войны против хунхузов. Наш род на это не подписался, ибо у нас была хорошая торговля с китайцами, равно как и наши сродники из иных «черных» родов, что кормились от торговли по Улундинскому тракту и Кяхты, а вот западная голытьба из «белых» родов все гурьбой побежала записываться добровольцами. А потом на долгие годы уехала воевать в Китае. После выяснилось, что хунхузы тогда воевали с японцами, которые побили их без числа, и огромные маньчжурские армии, дабы не быть разбитыми, стали отступать в нашу сторону. Тогда царское правительство испугалось, что десять миллионов китайцев с оружием в руках хлынет через нашу границу, и дабы этого не случилось, решило их связать боем на их территории. А русских на такую войну воевать не пошлешь, ибо все скажут, что Россия вторглась в Китай, вот и пришлось срочно формировать боевые отряды из наших бурят-монголов. Так что все выяснилось, но для публики тут у нас даже собрали хурал всех монгольских племен по поводу маньчжуро-китайской агрессии, и там было написано прошение к русскому Царю, чтобы тот не гневался на нас и оказал нам свою помощь. После этого мы вместе с японцами оказались будто молотом и наковальней, между которыми растаяли последние маньчжурские армии, а маньчжурская империя Цинь осталась в Китае совсем без сил и оружия. Монголы плохо копали насыпи для дороги или катали рабочие тачки, но воевать народ был всегда по жизни приучен, и хунхузские художества пошли на убыль. Японцы же, осознав, что такая война для них самих может плохо закончиться, осыпали серебром южных монголов — баргутов с чахарами — для того чтобы те пришли в наши края воевать за японцев вокруг озера Далай-нур, и с этого момента обычно считают начало Гражданской войны в Китае. В войне между братьями нет ничего хорошего, наши предки пришли из-под китайской Стены, и само близкое звучание слов «бурят» и «баргут» наводит на размышление. Для всех монголов озеро Далай-нур было священным, и в сражениях за него сошлись мы и те самые баргуты из Китая, к которым мы с самого начала якобы шли на помощь. Вот что бывает, когда в народе есть роды умные, а есть — красивые, и решения принимают последние. И все же раз война пошла за озеро Далай-нур — колыбель Чингисхана, то на нашей стороне была правда, раз враги наши воевали ради того, чтобы на Далай-нур появились маньчжуры с японцами. Враги в ответ говорили, что с нами на берега священного озера шли с севера русские, но и в те годы, и уже в советское время русские власти всегда подчеркивали, что Россия не претендует на область озера Далай-нур. В свое время им не верили. Но уже потом, когда СССР помог Монголии победить Унгерна, сам товарищ Сталин, как нарком по делам национальностей, подтверждая эту границу, в этом месте сделал особый выступ, уступая область озера союзной Монголии. Все скептики были посрамлены, а японцам и сказать было нечего. Так что вся вина за начало Гражданской войны в Китае лежит на маньчжурах с японцами.