— Да ну тебя с твоими шуточками! Я вполне серьёзно спрашиваю.
— Так и я вполне серьёзно: раз спрашиваешь, значит, сам в этом не сомневаешься и хочешь получить подтверждение от кого-нибудь ещё. Разве не так?
— Ты мне поверишь, если я тебе кое-что расскажу?
— Постараюсь, если это не вступит в прямое противоречие с законами Ома, Кирхгофа и Ломоносова-Лавуазье.
— Тогда слушай и не перебивай. Ты мою мать помнишь? Алё! Ты чего молчишь?
— Так ты же просил не перебивать.
— Вот балда! Так помнишь или нет?
— Конечно, помню. Кстати, как там она?
— Скрипит помаленьку, всё же как-никак ей уже под восемьдесят и радикулит одолел. А тут на днях по телевидению этот шарлатан Кашпировский, которого она обожает слушать, возьми да и скажи, что сегодня он будет избавлять всех от радикулита. Для этого, мол, надо сесть прямо перед экраном на расстоянии одного метра и в точности выполнять все, что он будет говорить.
— Ну и что?
— А ничего. Она, естественно, уселась перед экраном, этот тип сначала напустил туману, выделывал всякие пассы руками, а потом и говорит:
— Сейчас экран вашего телевизора погаснет, и как только это произойдёт, сразу же подойдите к телевизору, прижмитесь спиной к экрану и так постойте одну минуту.
— Ну, и…?
— Вот тебе и «Ну, и…». Экран действительно сразу же погас, мать привалилась к телику спиной и стоит счастливая до невозможности. Стоит минуту, две, пять минут. Кашпировский между тем со всеми попрощался, пообещав завтра избавить всех от хронических мигреней, по каналу началась передача новостей, а экран все не светится. Я с трудом отогнал мать от ящика, покрутил все ручки — никакого впечатления.
— Ну, значит, имел место настоящий ашхабадский эффект.
— Это что ещё за эффект?
— А ты не знаешь? Был в своё время один очень смешной анекдот. В Ашхабаде сразу после известного страшного землетрясения почти полгорода в считанные секунды превратились в руины. Кругом развалины, вопли, стоны, крики, спасатели лихорадочно обследуют завалы, пытаясь найти и спасти оставшихся в живых, и вдруг среди этого ада слышат прямо-таки гомерический хохот. Они оглядываются и видят, как в одном из наполовину рухнувших домов на уровне пятого этажа в обнажившимся туалете на унитазе сидит мужик и истерически хохочет.
— Ты чего хохочешь? — спрашивают у него спасатели.
— Ну как же, — отвечает он, содрогаясь от смеха, — я живу в этом доме уже двадцать лет, каждое утро хожу в туалет — и ничего. А сегодня посильнее дернул за ручку — и смотрите, что получилось!
— Я тебе серьёзно говорю, а ты мне про какой-то эффект.
— Так и я совершенно серьезно. Просто в тот момент, когда этот прохиндей объявил, что сейчас погаснет экран, твой телик как раз и решил сдохнуть. Вот и все объяснение.
— Как бы не так! Я же, между прочим, тоже телевизионщик, и в ящиках, особенно нашего производства, слегка разбираюсь.
— Ну и что?
— А то, что телевизор в полнейшем порядке, а экран, тем не менее, не светится.
— Будет чепуху молоть! С чего ты решил, что он в полном порядке?
— А с того, что я его до последней косточки весь проверил-перепроверил почище любого ОТК, и никаких неисправностей в нём нет.
— Ну, положим, такого быть не может!
— Я до сегодняшнего дня гоже так думал.
— Ты все режимы проверил?
— А ты думаешь, стал бы я тебе иначе звонить?
— Мысль интересная. Но не думаешь же ты всерьёз, что этот тип загипнотизировал не только твою мать и тебя, но и телевизор?
— Я уже ничего не думаю.
— И что же ты хочешь от меня?
— Я хочу, чтобы ты приехал ко мне, убедился, что я не свихнулся и объяснил, что же случилось.
С телевизором все оказалось очень просто: можно считать, что в данном случае и впрямь имел место ашхабадский эффект. В момент, когда Кашпировский объявил, что сейчас погаснет экран, у кинескопа возник редчайший дефект — полностью нарушился внутренний контакт вывода ускоряющего анода с самим анодом, поэтому измерения режимов на всех его электродах ничего не дали — они, как и следовало ожидать, оказались в норме. Установить дефект удалось только косвенным методом — измерением анодного тока в цепи катода.
Когда я возвращался от приятеля, возле автобусной остановки у газетного киоска собралась огромная толпа, человек 200, не меньше. Я решил, что произошло дорожно-транспортное происшествие, а поскольку к эпицентру события пробиться было невозможно, я спросил у одного из толпящихся, что случилось.