На следующее утро на подходе к бункеру-лаборатории останавливает меня долговец. Прямо в воротах. И давай выспрашивать про пароль, куда и к кому иду, зачем иду, чего несу.
— А вот скажи мне, о доблестный воин, страж яйцеголовых, для какого индейского барабана тебе знать, куда я иду, к кому и чего несу? Но отвечу я тебе, о вопрошающий! Пока иду прямо в бункер, ежели пошлешь — пойду по адресу мелкими шажками, а ты быстренько отправишься вслед за мной, как только светило местной науки настучит твоему командованию, куда ты проводника отправил. Так что, отзынь, не засти. А в шмотках моих я и жене в лучшие годы ковыряться не разрешал.
Долговец осознал и отошел. Прохожу в бункер, а там Сахаров с Кругловым двух бюргеров обхаживают, чаем-водкой поют, с чайниками-рюмками туда-сюда снуют. Меня увидели, разгалделись — что куры в курятнике. Сахаров между нами мечется, представляет друг другу — «Герры немцы, это ваш …э-э… проводник …э-э.. герр Отшельник. Герр Отшельник, это …э-э… герр Гюнтер и герр … э-э… Питер». Мне сразу вспомнилось — «Алиса, это пудинг. Пудинг, это Алиса». Чуть было не ляпнул — «А хотите я вам отрежу. По кусочку». Вовремя тормознулся, представляю, как у них фэйсы повытягивало бы.
Для начала наши немецкие друзья возжелали побывать в месте обитания семейства кровососов и понаблюдать его поведение в естественной среде. Я на это только молча на профессора посмотрел. Сахаров сразу стал распинаться про невозможность такого действа ввиду его опасения за драгоценные жизни европейских представителей. Немцы расхрабрились, начали доказывать свою готовность пожертвовать всем, чем только можно во имя науки. Мол, они просто капитаны Куки и подайте им сюда туземцев, которые их кушать станут. Хотел было я их уже к немецкой матушке послать с ихними затеями, вернуть Сахарову «натовку» и отправиться восвояси, но тут Круглов вмешался. Быстренько дойчам разложил про основные демократические ценности, про то, как они их в Зоне пачками насаждают и пытаются всю Зону переделать на европейский лад, потому что из Европы Зону тоже можно сделать, но лучше из Зоны Европу. И что местное правительство было бы готово даже парад сексменьшинств с участием западных политиков и демократов провести, только придется всех завозить, потому как в Зоне ни тех, ни других, ни третьих. Я к нему присоединился:
— Я! Я! — говорю, — Натюрлих! И штрассе у нас есть, ровное, асфальтированное, прямо от Кордона и до самой Припяти. Еще можно туда же поборников демократии из России и Украины пригласить вместе с ихими пи.. э-э.. половоотклонившимися. Самолично приду на такой парад посмотреть, и всех знакомых позову.
А Круглов продолжает, что, присоединяясь к мнению западных коллег, так же считает кровососов представителями класса «хомо вампирус» и, соблюдая незыблемость демократических ценностей, не может пойти на грубое вмешательство в их личную жизнь и вторгнуться без спроса в их жилище. Поэтому он предлагает понаблюдать со стороны. Немчики немного подскисли, но потом, скрепя сердце, согласились.
Вот тут встал вопрос — а куда вести делегацию юных натуралистов? Сахаров начал предлагать Армейские склады.
— Профессор, — говорю, — а Воронин согласиться своих бойцов туда посылать? Лукаш, если вы попросите, своих, конечно, даст. Только Воронин обидится. То, что «Долг» со «Свободой» — как кошка с собакой даже снорки знают. А оно вам надо? К тому же в том районе то зверье от Припяти прет, то фанатики шарятся. Да и выискивать кровососа по деревне — удовольствия мало. Того гляди — зажмут где-нибудь между домов.
— Я предлагаю идти в Темную Долину. Там, говорят, в одном из зданий кровосос обитает. — Круглов внимательно посмотрел на меня, потом обвел взглядом всех присутствующих. — И застава долговцев там рядом.
— Там бандюки еще ближе. У вас информация, конечно, хорошая, но неполная. Там одна из баз бандюков по соседству. Мне что-то в войнушку играться с ними неохота. Я проводником быть согласился, а не Рэмбой. Если вам повоевать — то наемников наймите, простите за каламбур, или долговцев. И, что-то, доктор, я не помню, чтобы в списках экспедиции была ваша фамилия. Мне двух импортных ботаников хватит. Не хватало еще с толпой бегающих за бабочками идти. И вообще, толком объясните, что они с кровососом делать хотят?
Нет, я конечно всякого от этих умников ожидал, но такого… Дойчи спелись с юсовцами, и их больные головушки озаботились супер-пупер мыслью — что кровосос — это какая-то там загибулина на ветвях цивилизации, что кровососов надо изучать и сберегать, потому что загибулина эта — переходный период от чего то к чему то. Короче, как обычно — вот изучим — и всем будет щасье. И главная цель этой экспедиции — изучить и описать кровососов для последующего занесения в Красную Книгу, а так же попытаться вступить с ними в контакт.
— Знаешь что, профессор? Умникам этим кровососа я покажу, только в контакт с ним сами пускай вступают. А то у меня с кровососами антагонизьма какая-то. А им, если охота — вэлкам во всю спину. Надеюсь, ко мне не будет претензий, если я их по частям из этой экспедиции принесу?
Сахаров раскудахтался, руками взмахивает «как так, как так!». На мои объяснения, что кровососов я хочу видеть не в Красной Книге с запретом на отстрел, а в той, где истребленные животные записаны он внимания не обратил, ему эти паганели нужны были обратно живыми, здоровыми и в хорошем расположении духа. Чтобы грантов дали. Да побольше.
— Профессор, у вас с военными ведь дружба? — дождался уклончиво-утвердительного ответа и продолжил. — Тогда на Агропром пойдем. Там в подземелье такая тварюга водилась. Предупредите их чтобы нас не трогали. У этих последователей Брема клаустрофобии нет?
Гюнтер с Питером заверили, что ради кровососа они в реактор голяком готовы, не то что в какие то подземелья. Сахаров пообещал немедленно с вояками связаться. Круглов проникся и от участия в экспедиции отказался. Немчики по-русски немного лопотали, я самые основные слова — «хальт» — типа «всем стоять», «хенде хох» — «ничего руками не трогать» и «варум» — «для какого болта вы это трогали?» или «а на кой болт это надо?» — знал, так что проблем с переводом и общением быть не должно. Не на пресс-конференцию идем, чего там больно разговаривать? Выходить решили сразу, не затягивая. Выброс прошел недавно, следующий ожидался не раньше, чем через неделю. Как раз времени хватит сходить к Агропрому, а то и назад вернуться.
От Янтаря до Бара нас сопровождал долговский квад. Так и пошли — в центре я в свежеприобретенном костюмчике неприметного нежно-болотного цвета, пока еще отливающем радужкой «пленки», да два гринписовца в ярких оранжевых новых научных комбезах. А вокруг нас неравномерным треугольником — один слева сбоку, один перед нами, один справа сзади — долговцы в своих черно-красных костюмах, четвертый метров на пятьдесят вперед ушел. Всегда бы так по Зоне ходить! Солнышко пригревает, ветра нет, «намордники» у всех отстегнуты, долговцы снаряжение немцев на себе тащат. Гюнтер, маленький, кругленький, ростом меня пониже, мордочка с розовыми щечками, лысинкой и очечками — слева от меня семенит. Справа Питер — с угрюмым выражением худощавого лица и нависшими бровями, его плечо где то как раз на уровне моих глаз получается. И при этом рыжий и с конопушками. Штепсель и Тарапунька баварского розлива. Идем — даже в ногу затопали.
Ну, непроизвольно получилось. Только немчики от меня шарахнулись, как чёрт от ладана. Долговцы идут, посмеиваются. Так до Бара и дотопали.
На Баре оставил я всю эту экспедицию возле долговского штаба, а сам к бармену заглянул, арендованной сундук перетряс. Немного выложил, немного взял — вообщем, как обычно перед походом. С барменом парой слов перекинулся, с народом пообщался. Потом к экспедиции вернулся.