— Капитан! — вскочила Тильда, решив взять огонь на себя. — Стюард отнес вам в каюту кружку горячего какао и тыквенный пирог. Не остыл бы! Надо бы вам подкрепиться после длинной вахты.
— Тыквенный пирог! — капитан просветлел челом. — Что ж, пойду удостоверюсь, что он еще не остыл.
Он шагнул в коридор, но задержался, повернулся и добавил угрожающим голосом:
— Госпожа Матильда, завтра я собираюсь инспектировать камбуз. Проверю, что хранится в бочках из-под оливкового масла, и что именно вы добавляете в чай матросов. Сегодня, так уж и быть, оставлю вас развлекаться и пить ваш… чаек. Но это последнее предупреждение. Нарушений сухого закона на судне я не потерплю. И чтоб завтра ни в одном глазу!
С этими словами капитан ушел, и все присутствующие облегченно выдохнули. На этот раз пронесло!
Подождав, когда тяжелые шаги затихнут в коридоре, Тильда осторожно вернула на стол термос и кружки. Но матросы потребовали какао — больше никому не хотелось навлечь гнев капитана.
Лишь Бумброк махнул рукой и быстро налил себе новую порцию.
— Знаете, а мне жаль, что капитан развенчал байку, — сказал Луц задумчиво. — Все-таки что-то в этом есть… романтика какая-то, что ли! Бутылки, привязанные к черным аэростатам… Тайна… Клады…
— Не скули, Луц, — проворчал Бумброк. — Тайн в небе хватает, уж будь покоен! И страшных, и всяких разных. Призрачный аэростат «Летучая Пиявка», например!
— Ты видел «Летучую Пиявку», Бумброк?
— А как же! На расстоянии двадцати футов. Можно сказать, висел в воздухе нос к носу со смертью, — важно ответил Бумброк, болтая ложкой в кружке.
— И как же ты жив остался после этого? Говорят, каждый, кто встречается с «Летучей Пиявкой», уже не вернется на землю.
— Когда такое бывало? Приземляются все. Против гравитации не попрешь! Только не все остаются живыми после посадки.
— Ну, ты-то живой. Вроде бы…
— Мне повезло. Встреча с аэростатом-призраком редко добром заканчивается.
— Мы тебя слушаем, Бумброк!
Механик с подозрением обвел публику прищуренными глазами.
— Да, пожалуйста, расскажите о вашей встрече, — попросил доктор Гризвольд. — Легенда о призрачном аэростате «Летучая Пиявка» — самая знаменитая байка Верхнего Моря. Возможно, ваш рассказ поможет нам установить истину — чем именно является этот загадочный феномен.
Польщенный всеобщим вниманием, Бумброк забыл недавние обиды и довольно крякнул.
— Ну ладно, слушайте, коли интересно.
Он уселся поудобнее и начал:
— Довелось мне летать на небольшом почтово-пассажирском дирижабле «Зюйд». Он был старой конструкции, трехмоторный, с восемнадцатью внутренними баллонами и незастекленной подвесной кабиной на двадцать пассажиров. Ну, знаете, такие нынче ходят лишь на короткие рейсы. Уже и тогда он был изрядно потрепан и нуждался в ремонте. Моторы у него работали неважно, и газ постоянно утекал из баллонов. И потому шли мы недалеко — из Шваленберга к побережью.
На борту у нас было пяток пассажиров, да несколько тюков с почтой, которую нужно было доставить в порт. Поначалу все шло хорошо, но потом поднялся сильный ветер и снес нас севернее, прямо к лесам близ Крипвуда…
Бумброк обвел слушающих тяжелым взглядом.
— …Как вы все знаете, места те недобрые и пользуются дурной славой. Говорят, в болотах средь лесов водится всякая нечисть. А еще когда-то там шалил знаменитый безглазый разбойник Иоахим Грабб*.
— Ну, это преданья старины глубокой… Нянькины сказки! — презрительно фыркнул Луц.
— Сказки не сказки, а места и впрямь нехорошие. Осенние грозы. Внезапные воздушные течения. Густые туманы. И высокие леса. Если начинается дождь, приходится спускаться ниже — а там гляди в оба, потому что гайдроп может зацепиться за сосну, и дирижабль сядет брюхом на дерево.
— Нехороший ландшафт, это верно, — важно подтвердил один из бывалых матросов.
— То-то и оно. Летим мы, значит, близ Крипвуда, пытаемся вернуться на курс. Под нами — бесконечное зеленое море, докуда хватает взгляда! Леса страшные, густые, ни просвета, ни прогалины. Но потом стало хуже — пошли болота, сплошь усаженные мертвыми сухими деревьями. Безрадостная картина, скажу вам, братцы! А стрелка альтиметра падает все ниже. Из-за какой-то неполадки мы спускались, и ничего не могли с этим сделать. И тут поднялся туман — густой, как овсяный кисель. Он лез в уши, в нос, за шиворот, черт бы его побрал… Солнца из-за облаков не видать. И тут мы услышали кое-что странное…