- Тьфу ты! - не выдержал я. - Да не нужна ты никому! Нет, конечно, кому-то нужна, но не нам! Блин! И нам тоже нужна, но не в качестве объекта мести или домогательств! И Всеслав - не Перкапунья, никакой! Он - нормальный человек! Совсем не тот, которого ты опасаешься! Я вас познакомлю, и я уверен, - вы подружитесь! Елки - палки, ну каким языком тебе еще объяснить? На санскрите?
- А ты можешь? - не поверила она.
Я отрицательно покачал головой. Ведунья грустно вздохнула.
- Сколько ему биологических лет? - через минуту сменила тему она, видимо этот вопрос ее интересовал не на шутку. - Ты знаешь?
- Конечно! - заверил я. - Ему на два года больше чем мне, значит, двадцать восемь!
- Вы тут чего курили? - она подозрительно повела носом. - Или колесами баловались? Или меня совсем за чокнутую держите? Ты хочешь, чтобы я поверила, что Высшие назначили Демиургом малолетку? Ваша разница в возрасте для меня роли не играет, - всякое бывает. Но чтобы в двадцать восемь ему доверили собирать собственный октеракт! Не смеши меня!
- Это тебе сами Высшие сказали? - поинтересовался я саркастически. - А что у вас в таком возрасте можно? Мелочь по карманам тырить? А, нет, простите! Высокие моральные принципы! До пятисот лет нужно в песочнице играть, пасочки из песчинок выкладывая, развивая терпение и усидчивость! Потом еще до тысячи обуздывать свое либидо, перенаправляя кундалини из Свадхистаны в Манипуру и Анахату, затем еще какой-нибудь ерундой страдать, а уже к двум тысячам, наверное, можно и делом заняться, да?
- Ну, как-то так! - согласилась Аксинья, начиная потихоньку успокаиваться. - Не нами заведено, не нам и отменять!
Она устало оперлась на стену, снова закидывая ногу на ногу, и отпивая из стакана.
- Значит, не он, говоришь?
- Не - а! - подтвердил я, внезапно почувствовав к ведунье искреннюю симпатию. - Точно, не он! Все твои предположения и совпадения притянуты за уши!
Она, все еще недоверчиво покачала головой.
- Ты мне лучше вот что скажи! Зачем нужны были все эти артефакты? - поинтересовался я. - Что в них такого?
- Знаешь ли, в сложившейся ситуации, необходимость в них только возросла! - поставила она меня в известность, задумчиво пережевывая кусочек сыра. И видя мое непонимание, добавила: - Раньше, пока Земля занимала свое привычное место среди других миров в октеракте, надежно сдерживаемая взаимосвязями, насущная необходимость использования артефактов Апполота была вопросом неопределенного будущего, а теперь, когда она ими не удерживается, - стала настоятельной потребностью. А что в них такого? Да все!
Хорошо, я расскажу! Как там сказано? «Имеющий уши»... Да, справедливо! Хочешь знать, - так слушай!
Она сменила ногу, покачала носком рыжего полусапожка, отхлебнула еще глоток раки, чему-то усмехнулась, и предупредила:
- Воспринимай эту легенду как сказано в присказке: «Сказка - ложь, да в ней намек»!
Глава 4
IV
«Ненавижу болтовню про равенство. Единственное, в чем
люди равны, так это в том, что все они когда-нибудь умрут».
Боб Дилан.
Рассказ Аксиньи.
«Царь Гипербореи, Высокий Деспозин Аполлот Митридат, стоял у резного парапета ограждающего круговой балкон, опоясывающий царские покои. С высоты птичьего полета, на которую возвышались изящные дворцовые здания, открывался вид на далекий горизонт, где застыл не заходящий в эту пору года высокий Ра и ласкаемые его лучами изумрудно - сапфировые воды Гиперборейского моря. Теплого и чистого, пенящегося игривыми барашками волн, ласково лижущих пирсы торгового порта у подножья горы и высокие борта стоящих в нем красавцев - кораблей.
Если обойти по кругу или выйти на балкон с другой стороны покоев, откроется не менее величественная картина: великолепный и праздничный город, над которым то и дело проносятся стремительные летающие машины. По ровным аккуратным дорогам делового и административного центра, расположенного у самого подножья горы под царским дворцом, спешат по своим неотложным делам юркие и грациозные мобили. Жилые районы, соединенные веером улиц с дорожным кольцом, окружающим Мать - Меру, утопают в зелени парков, освежаемых радужными струями фонтанов. Там повсюду звучит веселый детский смех. Город - трудяга, город - интеллигент, многоголосый и купающийся в своем достатке.
Но не до веселья царю. Он сосредоточенно размышлял о последних событиях минувшей ночи, стоившей ему первых седых волос и добавивших ранних морщин у жестко очерченных губ.
Произошел очередной, уже пятый, самый сильный толчок, от которого некоторые здания города покрылись длинными уродливыми трещинами. Даже непоколебимый дворец, построенный и облицованный полированным долеритом, стонал и гудел от натуги, пытаясь удержаться на скальном основании Горы - Матери.