И ещё полгода спустя череда нелепых провалов и почти подтвердившиеся подозрения в нелояльности по отношению к нанимателям рассыпали в прах репутацию одного из шанхайских агентств. «Сопутствующий ущерб», говорите? Целью был не Раскин, говорите? А теперь послушайте меня. Послушайте — и заткнитесь. Что, уже и затыкаться некому? Несчастный случай, бывает…
Но что и как следует делать со «сферой Раскина», буде возникнет такая необходимость, Лана Дитц запомнила накрепко. А ещё — купила себе то самое колье.
Нож с тяжёлой рукояткой валялся на полу точно под сенсором открывания двери. Должно быть, кошка не сочла нужным вставать, услышав сигнал. Альт скосил глаза: сенсор был цел. Однако! Так рассчитать силу удара… значит, дела не так уж плохи. Или?
— Чего тебе, Альт? — из-за натянутого почти до самой переносицы одеяла (двух одеял!) голос лежащей на койке женщины звучал приглушенно.
— Не знаю, — честно ответил он, внимательно её разглядывая. Увиденное не радовало. Совсем.
Светлокожая от природы, как большинство рыжих, сейчас Лана Дитц была бледна так, что и Смерть рядом с ней показалась бы смуглянкой. Глаза ввалились, вокруг них залегли тени.
— Хороший ответ, — показалось, или мрина фыркнула? — Заходи.
Альт шагнул к койке, на ходу коснувшись удивившего его своей невредимостью сенсора (дверь послушно закрылась), и остановился почти у изголовья. Лежащая девушка не повернула головы, лишь слегка изменила направление взгляда. И это почти напугало Альтшуллера, привыкшего уже к энергии, бившей из кошки ключом даже в тот момент, когда она проваливалась в медикаментозный сон.
— Ты чего ужинать не пришла? Проспала?
Видимая из-под одеял часть носа слегка сморщилась:
— Не хочу.
— Зря, есть надо, — с добродушной назидательностью заметил Альт и, словно невзначай, прикоснулся костяшками пальцев к виску. Прикоснулся, оторопел, и уже совсем другим тоном потребовал: — А ну, дай мне руку! Чёрт, да ты же ледяная!
— Мёрзну, — всё так же безучастно согласилась Дитц.
— Так, а теперь — быстро: что ты сделала с чипом? Это и близко не норма, здесь уже половина лазарета должна толочься, при таком-то раскладе!
— У меня нет чипа.
Одеяла слегка шевельнулись, словно лежащая по ними девушка пожала плечами.
— Как — нет?!
— Удалили. По чипу можно отследить не только состояние человека, но и его самого.
Теперь голос звучал увереннее и громче. Что-то, сказанное Альтом — понять бы, что? — заставило мрину отчасти встряхнуться. И это было хорошо. Но совершенно недостаточно. Сжатая мужскими ладонями кисть оставалась по-прежнему холодной, и он, склонившись над койкой, принялся отогревать пальцы девушки своим дыханием. Получалось не очень.
— Давай-ка ты всё-таки свою докторшу позовёшь. Ну или я свистну наших?
— Нет, — решительно заявила мрина, для верности перехватывая его левое запястье с браслетом коммуникатора. — Всем, кто хоть что-то смыслит в медицине, сейчас не до ерунды.
— Ты — ерунда? — нарочито удивился Альт.
— По сравнению с детьми — безусловно.
— Тогда пусти меня. Да не буду я никого звать, уговорила! Просто тебя надо засунуть под горячий душ, а одна ты туда не пойдёшь, и не мечтай.
Лана отпустила руку Альта, и наконец выпростала из-под одеял нос и подбородок. Наверное, затем, чтобы усмехнуться без помех:
— В душе я уже была. Результат… сам видишь.
Альтшуллер, уже отбросивший куртку и почти стянувший футболку, остановился на середине движения. Футболка повисла на локтях.
— Знаешь, рыжая… если без медицины и без душа… то способ тебя согреть я знаю ровно один.
— И чего же ты ждёшь?!
Глава 10
— Вы видите солдата. Офицера. Того, кто слышит приказы и выполняет их. Вы видите… человека.
— А вы — нет?
Бывают дни хорошие, бывают — не очень. А бывают такие, что без пол литра хрен поймёшь, хороший он или нет. Этот, всё ещё продолжающийся, день был как раз из таких.
Из сферы Раскина — выбрались, что само по себе тянет на беспрецедентный расклад. На станции — не взорвались. А ведь вполне могли. Сапёры ещё ковырялись с детонаторами, но похоже, Дитц верно сообразила — срабатывание было настроено на прекращение действия сферы, с небольшим временным лагом. Иезуитство какое-то… ничего, разберёмся и с этим.
Детей — спасли. Когда Солдатов перед ужином заглянул в медотсек, там дым стоял коромыслом. Все, способные отличить кАбель от кОбеля и шприц от шпица, пахали, как заведённые. Из всего, что под руку подвернётся, сооружались дополнительные системы питания, к ним подключались инкубаторы. Люди менялись, отходили, чтобы прямо в коридоре, у стены, затолкать в себя кусок чего-нибудь с подносов, которые постоянно подтаскивали взъерошенные стюарды. А потом — возвращались в круговерть.
Военврач Рябов темпераментно рычал на помощников и просто в пространство. Доктор Танк — из уважения к коллегам, надо полагать — материлась на интере с вкраплениями русского. Ох, дознаться бы, кто научил… да язык укоротить по самые гланды… впрочем, если у неё есть хоть какие-то способности к лингвистике, то в общем гвалте нахвататься труда не составит. Альтшуллера на ужин и отдых вытащить удалось (по прямому приказу Рябова), а вот Клементина Танк и майора, и военврача просто проигнорировала. Впрочем, в её случае Рябов и не настаивал. Оценил, должно быть. Заметно и остро не хватало Лаврова, до сих пор пребывающего в клинике на Атлантиде. В клинике — и в безопасности. А Дитц-то молодец, прикрыла со всех сторон.
Дитц… зря он, наверное, так с девчонкой. С другой стороны — а что прикажете делать с подчинённым, сорвавшимся в ходе боевой операции? Особенно когда времени на принятие решения с гулькин нос? Только и остаётся, что занять голову свежим приказом, а руки и ноги — конкретным действием. Да и этот лабораторный крыс заслужил такую прогулку. И всё же…
За ужином место лейтенанта пустовало, и Солдатов совсем уже было собрался проверить, чем занят его временный заместитель и в каком состоянии пребывает. Однако именно в этот момент с ним связался Дмитрий Елизаров, вот уже добрых пять лет занимавший должность адъютанта полковника Русановой. Полковник ожидала майора Солдатова, посему визит к Дитц пришлось отложить. Вот и славно. Что-то, связанное с ней, заставляло Солджера чувствовать себя не в своей тарелке. И хотя он не любил недосказанности, ещё больше он не любил говорить о том, что к ним привело.
Против ожиданий дверь в кабинет полковника оказалась закрытой. Елизаров, окруженный тремя большими дисплеями, дёрнул подбородком в сторону кресла для посетителей, не переставая вертеть головой. Пальцы так и летали. В том, что касалось получения секретной информации, адъютант полковника был абсолютным нулём. Однако когда речь заходила о сведениях общедоступных, просто с трудом добываемых, ему не было равных. Однажды полковник Русанова сказала, что в этом деле Елизаров если и не Бог, то уж точно Его заместитель по оперативной работе. И насколько Солдатов знал своего командира, она не шутила.
— Ф-фух! — капитан Елизаров откинулся на спинку кресла, размял шею и сфокусировал взгляд на посетителе. — Ну и каша заварилась! Ты посиди пока, там его величество в канале. Кофе хочешь?
— Не хочу, — проворчал Солдатов. — А что за каша, вроде всё ровно?
— Это ты так думаешь, — усмехнулся Елизаров. — А на нас тут пытаются наехать по полной программе.
— Наехать? — хорошо, что майор отказался от кофе, не то сейчас либо поперхнулся бы, либо облился. — На нас?!
— Ясный пончик, на нас. Больше-то не на кого. Ты же знаешь, Чарити в зоне влияния Американской Федерации. Вот эти ястребы щипаные и возбудились, прям до истерики. Ажно на шефа вышли. Что ещё за «сфера Раскина»? Какие ваши доказательства? — язвительно передразнил он кого-то. — Так вот вам доказательства: параметры сферы, результаты сканирования, съемка, все дела. А как же вы выбрались, «сфера Раскина» абсолютный монолит! Ну, шеф ресницами хлопнула: дескать была сфера да сплыла, чего вы от слабой женщины хотите? — и послала их проконсультироваться с Раскиным. И стр-рашно удивилась, когда ей напомнили, что он умер.