Решив, что главная ее задача — все-таки защитить детей, Эльвира наняла суденышко и отправилась на Ямайку вместе со всей семьей, в том числе с семидесятитрехлетней свекровью доньей Амалией. Перед отплытием она передала шифры Эмилио Энрике Шугу, который стал новым агентом повстанцев в Сантьяго.
В декабре 1896 года генерал Антонио Масео был убит во время разведывательной вылазки в тылу испанцев в западной части Кубы. Это было очень опасное задание, и почти всем адъютантам Масео, в том числе Эмилито Бакарди, было приказано остаться.
Вместе с Масео погиб Франсиско Гомес, сын главнокомандующего повстанческой армией Максимо Гомеса.
Утрата Масео потрясла кубинцев почти так же, как и гибель Хосе Марти. Масео, который вышел из низов, задавленных расовыми предрассудками, и сумел возглавить революцию в своей стране, был символом кубинского народа и его стремления к независимости. Его «протест в Барагуа», когда он отказался принимать условия перемирия в конце Десятилетней войны, доказал последовательность идеи, за которую кубинцы столько сражались и были готовы сражаться и впредь. Легендарный героизм Масео на поле битвы — говорят, что он был двадцать семь раз ранен в бою, — и его военный гений вдохновляли повстанческую армию и приводили в бешенство противников-испанцев. Максимо Гомес, потерявший и собственного сына, и главнокомандующего, с трудом владел собой, однако борьбы не прекратил. В своем письме к Марии Кабралес, вдове Масео, которая была вынуждена отправиться на Ямайку вместе с Эльвирой Капе и другими кубинками, Гомес писал: «Плачь, Мария, плачь, и за себя, и за меня, потому что несчастному старику отказано в привилегии облегчить внутреннюю боль потоком слез».
28 декабря 1896 года Гомес объявил о гибели Масео в приказе по армии: «Сейчас страна оплакивает потерю одного из самых великих своих защитников, Куба — самого славного из своих сынов, а армия — первого из своих генералов».
Спустя два дня Эмилио Бакарди во второй раз в жизни прибыл на Чафаринские острова после целого месяца скитаний по испанским тюрьмам — одна ужаснее другой — и унизительного марша по улицам Малаги в наручниках и грязной одежде. Впереди его ожидал очередной срок — однако мысли заключенного были по-прежнему патриотичны: Передо мной — Марокко, сбоку — затерявшаяся в дымке Испания… А там, за безбрежным океаном — чем больше он смотрится в небо, тем синее становится, — там Куба, страждущая свободы, бьющаяся за нее…. Пламя ее костров окаймляет облака алым, высвечивает цвета ее флага, который иногда склоняется, но никогда не признает себя побежденным.
Глава шестая
Вторжение великана
Делегаты республиканской партии, собравшиеся в июне 1896 года на всеобщий съезд в столице штата Миссури Сент-Луисе, каждый день видели напоминание о войне на далекой Кубе: с сосновых потолочных балок в зале собрания свисал большой кубинский флаг. Все сочли, что это его законное место. Борьба Кубы против Испании была одним из тех легких в обсуждении вопросов, на который в обществе в то время имелся однозначный ответ, практически никем не оспариваемый. Рядом с флагом висел лозунг: «Республиканство — значит процветание».
Но много ли внимания собравшиеся уделили обсуждению этого вопроса, никто не знает. Председатель, делегат от Индианы Чарльз Фербенкс, во вступительном слове заявил, что борьба кубинцев за независимость «вызывает горячее сочувствие республиканской партии», однако это упоминание потонуло в пространной речи, а слышали его во всем просторном зале со скверной акустикой, пожалуй, только сидевшие в первом ряду репортеры. Главной темой съезда был вопрос о биметаллизме — стоит ли Соединенным Штатам использовать не только золотые, но и серебряные монеты.
Сторонники серебра проиграли. Делегаты выдвинули в кандидаты на пост президента от республиканской партии «сторонника благоразумной денежной политики» Уильяма Мак-Кинли. В политической платформе партии, принятой на съезде, говорилось, что правительство США «должно активно пользоваться своим влиянием и посредничеством, чтобы восстановить мир на Кубе и дать ей независимость», однако это был лишь один пункт из многих. Платформа партии также привлекала внимание и к погромам в Армении, провозглашала, что Гавайи принадлежат Соединенным Штатам, поддерживала строительство канала через Центральную Америку, требовала ужесточить надзор над иммиграцией и призывала повысить пенсию ветеранам Гражданской войны.
Пункт о Кубе был включен в программу во многом потому, что позволял республиканцам полемизировать с политикой президента Гроувера Кливленда, по мнению которого из американских законов о нейтралитете следовал запрет на переправку оружия на Кубу с территории Соединенных Штатов и наказание для каждого гражданина Штатов, которого уличат в симпатии делу независимости. В Испании возмущенные парламентарии осуждали республиканцев за поддержку кубинской независимости; американцы кубинского происхождения были в восторге. Когда Мак-Кинли впоследствии победил кандидата от демократической партии Уильяма Дженнингса Брайана, вожди кубинских повстанцев понадеялись, что в Вашингтоне грядут крупные политические перемены. Они давно уже добивались, чтобы Конгресс Соединенных Штатов признал их революционное движение воюющей стороной — тогда у них появился бы тот же законодательный статус, что и у испанских колониальных властей, и получать оружие стало бы легче.