Американская оккупация лишила кубинцев ориентира — они уже не понимали, кто их враг и как толковать те или иные нововведения. Их приводила в отчаяние откровенная похвальба американских политиков и военного командования, заявлявших, что американский флаг будет вечно реять над Гаваной, — но при этом они восхищались тем, как стремительно преобразуется остров. За годы оккупации Соединенные Штаты наняли под свое начало огромное количество работников, чтобы привести в порядок и отремонтировать улицы кубинских городов, построить новые шоссейные дороги и мосты, провести водопровод и канализацию, проложить телеграфные линии, соединявшие города на разных концах острова. Кубинские патриоты столкнулись с трудным выбором – поддержать оккупацию, хотя она явно мешала суверенитету родной страны, или противостоять ей, хотя благодаря вмешательству американцев страна семимильными шагами вступала в двадцатый век. Однако достижение полной независимости Кубы стало теперь политической задачей, и в новой эре стране нужны были лидеры, наделенные здравым смыслом и ясной головой — даже если они не очень хорошо владели ружьями и мачете.
Первым американское военное присутствие ощутили именно жители Сантьяго, и новый мэр Эмилио Бакарди оказался среди первых кубинцев, которым пришлось вплотную задуматься обо всех преимуществах и недостатках американской оккупации.
Эмилио никогда в жизни нельзя было упрекнуть в равнодушии к идее свободной и независимой Кубы. Много лет спустя сантьягские ветераны «Армии Освобождения» избрали его своим почетным президентом, хотя он никогда не держал в руках оружия.
Однако Эмилио был дальновидным мыслителем и верил в модернизацию — а принципы модернизации он прежде всего связывал с Соединенными Штатами. Позднее он писал, что его любимое английское выражение — «Go ahead», «Вперед!», потому что оно отражает ощущение «абсолютной свободы» и в любом другом языке теряет ту целеустремленность, которая сквозит в нем, когда его произносит американец. Когда Леонард Вуд в 1898 году ворвался в Сантьяго с невиданной доселе энергией, Эмилио сразу проникся к нему симпатией. Теперь надо было сотрудничать с ним в деле восстановления Сантьяго, несмотря на то, что Вуд отнюдь не поддерживал идею независимости, которой Эмилио посвятил всю свою жизнь.
В должности мэра Сантьяго Эмилио Бакарди воплотил дух национального лидерства «по-креольски», который был так необходим Кубе в постколониальный период и которого ей так не хватало. Вопросы, которые ему приходилось решать при общении с американцами, отражали, словно в зеркале, опыт оккупированной страны, и мудрость, которую он проявил как мэр, а позднее — как сенатор в Гаване, позволила ему занять достойное место среди самых уважаемых сынов Кубы. В семье Бакарди Эмилио стал примером гражданской ответственности, которому следовали представители следующих поколений в трудные времена, когда им тоже нужно было решать, чего требует от них принадлежность к кубинскому народу.
В свой первый день в должности мэра Эмилио Бакарди созвал в зал собраний Сантьяго местных журналистов и изложил свои цели: «Способствовать улучшению материального благосостояния граждан, предоставить рабочие места тем, кто больше всех в них нуждается, удовлетворить, насколько возможно, все местные нужды. Если мне не удастся достичь этих целей, то не из-за недостатка усердия, а из-за недостатка компетенции с моей стороны, и я исправлю это, по велению долга оставив позицию, которую я занял сегодня». Это была характерно прямолинейная декларация человека, который всегда ставил во главу угла конкретные действия и стремился к немедленному результату. Его предшественником в кресле мэра был майор американской армии по фамилии Мак-Лири, и в день, когда Мак-Лири оставил должность, Бакарди убедил американских солдат, служивших в муниципальном правительстве, поступить так же, чтобы передать их рабочие места безработным ветеранам кубинской войны. Одним этим ходом Эмилио не только удовлетворил одну из насущных нужд общества, но и доказал верность идеалам Армии Освобождения, которую американские командующие стремились дискредитировать. Вскоре Эмилио еще сильнее подчеркнул свои политические пристрастия на посту мэра, назначив своего близкого друга Федерико Переса Карбо, бывшего бухгалтера, а ныне революционера, на место городского делопроизводителя. Федерико только что вернулся домой после почти двух лет в Соединенных Штатах, где он организовывал поставки оружия кубинским повстанцам, и его присутствие в правительстве показало Леонарду Вуду и другим американским высокопоставленным лицам, что Сантьяго по-прежнему остается ciudad héroe, как это было во времена следовавших друг за другом восстаний.