де-Куба, колыбели кубинского самосознания.
Было время, когда фамилия Бакарди слыла самой уважаемой в Сантьяго. Эмилио
Бакарди, сын дона Факундо, большую часть своей взрослой жизни посвятил
заговорщической борьбе против испанского владычества, а затем был первым кубинцем –
мэром Сантьяго. Сын Эмилио Эмилито героически сражался во время Кубинской войны
за независимость. А еще семью Бакарди в Сантьяго уважали за стиль и характер. Они
жили в роскошных домах, ездили в экипажах с лакеями, отправляли детей в лучшие
частные школы, но при этом славились как добрые граждане Сантьяго – щедрые,
сердечные, честные. И к тому же любили веселиться. Пожалуй, именно Бакарди больше
других местных семейств поспособствовали репутации Сантьяго как веселого,
легкомысленного города с бурной ночной жизнью. И ни одно празднество в Сантьяго не
обходилось без рома «Бакарди».
В пересмотренной Фиделем Кастро версии кубинской истории эпоха перед
революцией характеризовалась по большей части упадком, а высшее общество казалось
насквозь коррумпированным. Бакарди в этой истории почти не упоминались: ведь их
цельность и патриотизм не соответствовали стереотипу Кастро. Семейная фирма Бакарди
повсеместно считалась одной из самых налаженных компаний на Кубе, а ее руководство
славилось прогрессивной политикой и хорошими отношениями с работниками. Хосе Бош
по прозвищу Пепи́н, который был президентом фирмы «Бакарди» в 1950-е годы (и
женился на внучке основателя компании), одно время служил министром финансов Кубы
и создал прецедент преследования состоятельных граждан, уклоняющихся от уплаты
налогов. Когда Кастро вскоре после захвата власти отправился в Вашингтон, Бош стал
единственным кубинским предпринимателем, которого он взял с собой. Однако когда
Кастро склонился к социализму, их отношения распались: Бакарди были крайне
неудобным примером того, что существенную роль на демократической Кубе могли
сыграть и некоторые капиталисты.
Конечно, я не предлагаю считать Бакарди несостоявшимися спасителями Кубы.
История семьи Бакарди привлекает меня во многом просто потому, что в ней
раскрывается так много важных, но незнакомых широкому читателю составляющих
современной кубинской драмы. На каждом этапе становления кубинского народа за
последние полтора века всегда звучит нота Бакарди, всегда упоминается кто-то из этой
семьи – либо важный свидетель, либо закулисный игрок, – всегда находится эпизод,
связанный с семьей Бакарди, который ярко высвечивает тот или иной исторический
момент. Скажем, многие восточно-кубинские семьи имели те же каталонские и
французские корни, что и Бакарди, и потому производство и продажа рома с кубинских
предгорий позволило семье Бакарди создать предприятие, успех которого был прямо
связан с социально-экономическим развитием страны. Бакарди взрослели вместе с
кубинским народом, и в эпическом повествовании о жизни и приключениях нескольких
поколений этого рода отражены классические кубинские темы – революция, романтика,
праздник, интриги.
Когда Фидель Кастро приказал конфисковать собственность семьи и дал понять,
что Бакарди и им подобным не место на новой Кубе, семья покинула остров, возобновив
производство рома на заводах в Пуэрто-Рико и Мексике. В изгнании Бакарди взяли на
себя новую роль лидеров – на сей раз они стали организаторами и спонсорами движения
противников Кастро. Вытеснив Бакарди с кубинской политической арены, Фидель
лишился важнейшего союзника – и заполучил непоколебимого противника. Конфликт
между Кастро и Бакарди стал символом раскола кубинского народа и распутья, на
котором оказалась история Кубы. В первые годы двадцать первого столетия, когда самым
насущным вопросом для кубинцев стал выбор пути в эпоху после Кастро, Бакарди снова
вступили в игру. Ром ассоциируется с Кубой, как никакой другой товар, и семья, которая
прославила кубинский ром, стремится вернуть себе часть этой индустрии – одной из
немногих отраслей производства на острове, которая обещает развиваться независимо от
того, кто находится у власти.
Однако в этом сюжете есть и еще одна линия. Подобно тому, как история Бакарди