— Баконя! Неужто ты?
Перед ним стоял Осел. Приземистый, раскосый Осел в городских обносках и босиком!
— Иди к черту, босяк, проказа! — крикнул Баконя и пришпорил коня. А Осел заорал во все горло:
— Эй, Космачонок, Баконя из Зврлева! Эй, лизоблюд, холуй и фратерский шпион, господином заделался, да! Ха-ха-ха! Погоди, браток, пойдем выпьем по чашке кофе! Ведь мы как-никак братья… Крест святой, братья, господа! Это холуй фратерский…
Баконя, кипя от негодования, свернул в первую же улицу и остановил лошадь перед какой-то старухой, которая, испугавшись его вида, кинулась наутек. Улочка была узкая, грязная, извилистая. Дома разные, одни с дворами, другие без дворов. В маленькой мрачной кафане распевали хриплыми голосами какие-то оборванцы. Рядом в окне первого этажа поднялась белая занавеска, выглянула рыжеволосая женщина и крикнула:
— Что же вы, молодой человек, так невнимательны! Слезайте и заходите к нам, лошадь есть кому подержать!
И тотчас выглянули другие — среди них и красивые — и стали кричать наперебой:
— Куда вы, красавчик? Остановитесь, славный господин!
Баконя пустил коня рысью, вспомнил, что рассказывал Сердар об этой трущобе, и подумал: «Какой черт меня сюда занес!»
Выбравшись наконец из этой улочки, он очутился среди ям с нечистотами и мусором. Налево от свалки вилась тропинка; заткнув нос, он пустил коня по ней и свернул в ближайшую более широкую улицу. И, по воле случая, проехав еще несколько шагов вдоль высокой стены, наткнулся на церковь, в нише которой стояла статуя святого Франциска. Из церкви доносилось пение и гудение органа. К церкви примыкало здание с темными стенами и железными решетками — видимо, монастырь. Баконя постучал у входа железным кольцом. Открыл ему привратник, очень похожий на Навозника. Баконя назвался и сказал, кого разыскивает. Привратник предложил ему оставить где-нибудь лошадь, а потом уже приходить. Это удивило Баконю, но делать было нечего. Тем временем вокруг него собралась гурьба мальчишек, каждый предлагал за бановац отвести лошадь в лучшую остерию. Баконя поехал за прыгавшими и яростно спорившими мальчишками. Их громкая перебранка привлекла внимание жителей, повсюду отворялись окна. Баконя краснел. Наконец, устроив лошадь, он отправился в церковь и стал у входа. Служба приближалась к концу. На скамьях сидело несколько пожилых женщин. Наконец фратеры, один за другим, всего десятеро, прошли мимо него. Вслед за ними вышли три дьякона и пять послушников в такой же одежде, как у него. По описанию Баконя тотчас узнал фра Боне. Ровесник дяди, он был высок, прям, с белокожим добрым лицом. Остальные казались намного старше. Из послушников ему бросился в глаза упитанный и необычайно широколицый парень с большой серьгой в ухе. Баконя вышел последним и спросил толстяка, кто фра Боне.
— Энтот, что выше прочих! — ответил сотоварищ с бодульским выговором. Баконя разинул от удивления рот, услышав такой говор. «Бодулы, что ли?» — подумал он. Понаслышке он знал, как говорят островитяне, но до сих пор их еще не видел. Между тем толстяк крикнул:
— Фра Буоне, вас спрашивают!
Баконя подошел к фратеру, приложился к его руке, передал письмо и по очереди облобызал руки прочих фратеров. Все заговорили разом, поднимаясь неторопливо по каменным ступенькам.
— Как? Еркович! Древний род! Значит, наследник фра Брне! Красивый парень! Замечательный будет священник!.. Почему же ты до сих пор не приходил к нам? А сколько тебе лет? Ты уже начал учить пастырское богословие? А фра Брне правда приходится тебе дядей или дальним родственником?
Баконя отвечал налево и направо и в то же время одним ухом ловил, что говорят послушники у него за спиной. Так вошли они в трапезную, где ему тотчас подали завтрак наравне с другими послушниками. Баконе понравилось, что послушники едят за одним столом с фратерами, хоть и на другом конце. Теперь его засыпали вопросами послушники, и все по-хорошему. Видя, что они, кроме островитянина, люди свои и слышали о нем (известность Бакони весьма возросла после ограбления монастыря, когда он с Сердаром переплыл реку), у Бакони развязался язык, и он принялся тихонько рассказывать курьезные случаи из жизни своего монастыря, особенно той поры, как в нем появился призрак Дышла. Послушники громко хохотали, а пуще всех островитянин. Смех привлек внимание фратеров, и Боне, проходя мимо, заметил:
— Есть, значит, в тебе жилка старых Ерковичей, ежели любишь шутку, не то что фра Брне! Пойдем!
Боне повел его на главную улицу, к адвокату. В передней сидело множество крестьян, в конторе тоже. Увидев фратера, адвокат бросил всех и направился ему навстречу. Боне представил Баконю и передал письмо Брне. Адвокат, маленький, сухой человечек, прочел письмо, застегивая и расстегивая пуговицу пиджака, потом взял кипу бумаг, надел шляпу, и они сразу же отправились в суд.