На бесстрастном лице жандармского генерала не дрогнул ни один мускул. Голос его звучал спокойно и даже равнодушно, когда он ответил:
- Не думаю, чтобы мое личное мнение играло здесь основную роль. Я предоставляю это решить моим настоящим друзьям.
- Превосходно, превосходно! - рассмеялся американец. - Вы, японцы, прекрасные политики. Скажу прямо - я никогда бы не смог так ответить. «Я предоставляю это решить моим настоящим друзьям»! Прекрасно!.. Поэтому, - похлопал он гостя по колену, - можете считать период своего вынужденного отдыха законченным. Завтра утром я посоветуюсь с генералом Макартуром и полагаю, что в течение ближайших двух-трех дней вы получите назначение. Нам очень нужны опытные люди. И вообще, мы никогда не забываем о друзьях. Вы, генерал, скоро убедитесь в этом.
Канадзава склонил голову в знак признательности.
- Возвращаясь к делу Фукуды, - продолжал американец, - следует остановиться на главном: чем этот человек занимается в настоящее время и где он живет? Полковнику Кроссби предстоит немало повозиться с этим Фукудой, пока он найдет его.
- Я уже подумал об этом, - ответил Канадзава, - и на свой риск предпринял некоторые шаги.
- Ого! Я вижу, вы энергично беретесь за дело, генерал! Но, может быть, вы все-таки откроете мне тайну, что именно собираетесь предпринять? Боюсь, что полковник Кроссби останется далеко позади.
Японец ощерил свои желтые зубы в усмешке:
- Полковник Кроссби - мой друг. Я обязан ему своей жизнью. Если бы не он…
- Знаю! - перебил американец. - Это старые дела, о которых не стоит вспоминать.
Зазвонил телефон. Хозяин поднял трубку:
- Алло, Смит у аппарата. - Он ладонью прикрыл трубку и повернулся к гостю: - Это Кроссби.
Несколько минут он внимательно слушал то, что ему говорил полковник. Потом усмехнулся и ответил:
- Ладно, я жду… Будете здесь через двадцать минут? Хорошо… Ясно! Раз вы считаете, что дело очень важное, приезжайте. - Он положил трубку. - Кроссби сейчас приедет сюда.
Канадзава встал:
- Я должен идти. Мне не хочется встречаться здесь с моим приятелем Кроссби. Он, пожалуй, может подумать, что я не питаю к нему доверия.
Смит кивнул головой в знак согласия.
- Постойте! - вдруг вспомнил он. - Вы хотели сказать мне кое-что о предпринятых вами шагах.
- Я расскажу вам дня через два-три, - сухо ответил Канадзава. - Вы сами назначили такой срок, генерал.
Проводив гостя и закрыв за ним двери, Смит пробормотал:
- Ловкая бестия, черт побери! Чтоб его…
Человечек с ястребиным выражением лица, в оборванном кимоно и стоптанных башмаках читал в углу небольшой комнаты газету. Поодаль несколько рабочих оживленно о чем-то спорили. Человечек, казалось, не обращал на них никакого внимания и был целиком поглощен чтением. Однако он только пытался казаться равнодушным. Маленькие, сверлящие глазки время от времени незаметно отрывались от газеты и быстрым, скользящим взглядом пробегали по лицам занятых разговором людей.
В комнату вошел новый посетитель. При виде его человечек сорвался с места и подбежал к прибывшему:
- Приветствую, товарищ Косуке! Что слышно?
Косуке был одет все в тот же рабочий комбинезон, что и утром. Подав руку маленькому человечку и поздоровавшись с ним, он не обнаружил ни радости, ни недовольства.
- Не видели секретаря, товарищ Тошима? - не ответив на вопрос, спросил он.
- На заседании. Я тоже жду его. Вот пришел и читаю сегодняшнюю газету… Очень рад встрече с вами.
- Что это за необычная радость, товарищ Тошима? Ведь мы виделись еще утром, на демонстрации.
- Именно, именно… - Человечек быстро бросал слова, словно боясь, что не успеет высказать их. - Эта демонстрация прибавила мне столько сил и бодрости, что я обязательно должен поговорить с кем-нибудь о своих переживаниях и чувствах.
Косуке усмехнулся и дружески похлопал человечка по спине:
- Понимаю вас, товарищ Тошима, отлично понимаю! Я сам до сих пор взволнован. Да, это была внушительная демонстрация. Полиция, правда, разогнала ее, погибло несколько наших товарищей, но все-таки нас не удалось разбить. Не удалось!.. Я потом уехал - нужно было устроить кое-какие дела.
Человечек бросил на Косуке быстрый, острый взгляд.
- Так вот, я не видел конца демонстрации, - продолжал шофер, - но слышал от товарищей, что наших убитых друзей положили на носилки и тысячи людей пронесли их по городу. Говорят, что полиция даже побоялась напасть на демонстрантов.
- Верно, верно! Эти прохвосты полицейские, - оживляясь, подхватил человечек, - по сути дела все трусы. Они боятся нас.