Шиповничек подняла на графа испуганные глаза:
— Я ничего такого не хотела… Я же не знала, что Розанчик назовет его высочество "негритянской луковицей". Конечно, он разозлился…
Оба графа покатились со смеху, а Розанчик виновато опустил голову.
Гиацинт потрепал друга по плечу:
— "Он разозлился"… Я думаю! Дорого бы дал, чтобы увидеть эту сцену.
— Но вы же не допустите этой дуэли, граф? — взмолилась Шиповничек.
— Конечно, нет. Но при одном условии…
— Я согласна на всё! — страстно воскликнула Шиповничек.
Гиацинт усмехнулся.
— Никогда не говори мне "вы" и "граф". Помнишь, как велела мадам Розали?
Шиповничек наконец улыбнулась и успокоилась.
— Пошли, мы будем как раз вовремя, — сказал Гиацинт. — Джордано, дай даме руку.
Они приблизились к беседке.
— Рад приветствовать вас, господа! — встретил их принц. — Я надеялся, что ты откажешься от этой затеи, мой юный друг, — участливо покачал головой Чёрный Тюльпан, глядя на Розанчика.
— Ну что вы, ваше высочество! Разрешите представить вам моих секундантов, — жестом показал Розанчик.
— Граф Гиацинт Ориенталь, — насмешливо поклонился Гиацинт.
— Граф Георгин, — кивнул Джордано, разглядывая принца.
Шиповничек тихо стояла в стороне. Лютичная Ветреница вышла из беседки и с независимым видом остановилась поодаль.
Гиацинт приступил к делу.
— Итак, вы, господа, твердо решили скрестить шпаги, и уговоры бесполезны?
— Да, — кивнул Розанчик.
— Если он принесет извинения, я соглашусь простить сказанное в порыве гнева, — надменно произнес Чёрный Тюльпан.
Розанчик отрицательно замотал головой.
— Как видите, шевалье де Розан не согласен на примирение. Выбор оружия за вами, принц, — провозгласил Гиацинт. И сам предложил: — Шпаги?
— Да, пожалуй, — кивнул Чёрный Тюльпан, сжимая и разжимая пальцы рук в черных перчатках.
— Тогда прошу стать в позицию.
Гиацинт сделал приглашающий жест. Противники отсалютовали друг другу шпагами. Скрестившись, клинки зазвенели. Шиповничек вскрикнула от ужаса.
— Одну минуточку, месье!
Гиацинт прошел вперед и встал между дуэлянтами. Шпаги удивленно опустились.
— Ваше высочество, насколько я помню, вы не имеете чести быть гражданином нашей страны и находитесь здесь по приглашению принцесс. Я прав?
— Да, — ледяным тоном ответил принц.
— Ваша дипломатическая неприкосновенность запрещает кому бы то ни было из французских подданных поднимать на вас оружие. А то бы я сам не отказался сыграть с вами партию! — усмехнулся Гиацинт.
Чёрный Тюльпан хранил молчание, но от закипавшей злобы постепенно становился лилового оттенка.
Гиацинт сверкнул синими глазами:
— Мне кажется, четырех свидетелей — более чем достаточно, чтобы подать в королевский суд заявление о провокации международного скандала, со стороны вашего высочества. Да ещё на празднике наших дорогих принцесс. Это сильно пошатнет твою и без того неустойчивую репутацию, Неро!
— Шут! — презрительно бросил принц, сжимая эфес шпаги.
— Да! За то и любим! — парировал Гиацинт.
Принц был гораздо выше ростом, и Гиацинт с улыбкой смотрел на него снизу вверх, склонив голову набок. — Ну, как, может, принесете свои извинения? А заодно и за оскорбление дамы тоже, — он кивнул в сторону Шиповничек.
Принц почти побелел от бешенства.
Выдержав паузу, граф продолжал:
— Ну что ж, учитывая ваше глубокое раскаяние, мои друзья прощают вас. Тем более, что это недоразумение, у вас с мадемуазель Лютецией была тут чисто деловая встреча. Не правда ли? — обратился он к Ветренице. — Мадемуазель, передайте горячий привет вашему братцу и скажите, что если он ещё раз подойдет близко к моей невесте, я ему все кости переломаю. Он ведь, слава Богу, французский подданный. — И он любезно поклонился Чёрному Тюльпану и Лютеции: — Честь имею.
Джордано и Розанчик (успевший спрятать шпагу) тоже поклонились; даже Шиповничек сделала реверанс и гордо прошествовала мимо принца.
В этот момент со стороны ворот раздался звук охотничьего рога. Ему ответили фанфары.
Рога трубили о приезде какой-то важной особы. Все переглянулись.
— Мы очень вовремя решили этот вопрос, — заметил Розанчик, прислушиваясь к шуму у ворот. — Это приехала мадемуазель Пассифлора. Пора возвращаться в зал.