Майор выставил Дору за дверь. Приказал отойти подальше, а сам черенком отобранной у Алибибы метелки героически ткнул пакет — вроде обошлось. Тогда, затаив дыхание, он приблизился к объекту и заглянул внутрь.
Через минуту, сжимая в руке пару сиреневых перчаток из шелковой кожи ягненка, он появился в холле.
— Дай-ка мне руку! – зловеще произнес он, и сердце Доры вмиг сжало тисками восторга и ужаса, словно это была не пара перчаток, а «черная метка» от слепого Пью.
Ноги ее подкосились, и обмякшее тело рухнуло в кресло.
Глава восьмая
— Закрывай глаза, — мужчина чмокает девочку в щеку, прохладную и влажную после вечернего умывания. В кровати рядом — белый медведь, настолько огромный, что занимает места больше, чем сама хозяйка игрушки. — Закрывай, закрывай. А я расскажу тебе сказку.
— Неть! — девчушка открывает уже сомкнутые веки и не найдя в темноте собеседника, тянет к нему руку. Маленькая ладошка нащупывает горячую и сильную. — Я сама.
— Что сама?
— Сама расскажу сказку.
— Хорошо, — мужчина целует детскую ручку с нежностью, которая переполняет зрелых отцов долгожданных дочек. — Рассказывай.
— Жил-был сухарик, — начинает таинственным шепотом и поворачивается на бок, лицом к слушателю, сидящему рядом на детском стульчике.
— Сухарик?! — ласково переспрашивает он, поправляя сползшее на пол одеяльце.
— Да. Жил-был сухарик. Не перебивай меня, папочка.
— Хорошо-хорошо… — отец устало дремлет на своем кукольном стульчике.
— Жил был сухарик, — сладко позевывая, начинает снова. — Сначала он был хлебом. А когда упал за буфет и пролежал там день, — тут девочка замолкает, кажется, что сон сморил ее еще в начале сказки. Мужчина приоткрывает глаз. Но нет, она высвобождает руку, чтобы крепко обнять медведя и, уткнувшись в него носом, продолжает, — пролежал он за буфетом день. Неть. Год. А когда засох, встретил... — она снова ворочается, поудобней устраиваясь в кроватке. — А когда засох, встретил мышонка.
Отец слушает молча, лишь счастливая улыбка блуждает на губах.
— С мышонком они подружились. И по ночам гремели на кухне. Это они в кастрюлях катались. Наперегонки. А хозяева думали, что это полтергейст.
— Полтергейст?! — удивление заставило слушателя открыть оба глаза. — Это кто тебя научил? Может, домовенок?
— Нет. Полтергейст. Домовенки в деревне живут. В деревянных домах. А у них дом каменный. В нем полтергейст. Это мне мама сказала.
— Понятно.
— Слушай дальше. У мышонка были мама с папой, и они захотели узнать, где он по ночам шляется.
— По ночам шляется? Это тоже мамины слова?
— Нет. Это когда мамы долго нет, няня говорит: «Где твоя мать по ночам шляется!» Дальше слушай. Вот они ночью подсмотрели за сыном своим мышиным и сухариком. А потом решили, что съедят сухарика. Но ведь друзей есть невозможно и отвратительно! Тогда мышка побежал сухарика спасать и помог ему выбраться из дома. Он его… Он его…На улицу вывел. Через свою норку. А на улице злой голубь больно клюнул сухарика… Но рыжий кот прогнал… голубя… А кота соба…чка… а…
— А что дальше? — тихо прошелестел отец, стараясь не спугнуть наплывающий на девочку сон.
— А дальше зав… тра…
Мужчина бесшумно поднялся, аккуратно, чтобы не разбудить дочку, забрал медведя из кроватки и положив в корзину к остальным игрушечным приятелям, вышел из комнаты.
Сергей Борисович — так звали счастливого отца Софьи. Это невероятно трогательное создание появилось в его жизни неожиданно и недавно. С ее матерью свела их мимолетная встреча. Внезапный угар пьяной страсти, безумной и бездумной. Когда не рассудок управляет телом, а инстинкт, не оправданный ни любовью, ни нежностью. Сошлись и разбежались, вроде скотины в период гона. Он даже не помнил, где и когда. Каково же было узнать Сергею Борисовичу на пятом десятке, имея в анамнезе стерильность, что он отец. Автор и творец новой жизни. Вот так сошлись звезды.
Просто принять и поверить, глядя на складненькую красивую девочку, не удавалось. Все-таки он был склонен доверять врачам. Да и ни одна из его прежних подруг не зачала от него ребенка, и вдруг? Допустим. И все же Сергей Борисович сильно сомневался, рассматривая фото дочки и матери. Пусть немного, но детка должна походить на отца. А тут — никакой зацепочки. Даже с матерью сходство неясное. Разве носик-пипочка. Да в пять лет у всех «пипочки». А у родительницы, небось, и переделанный. Не похожа на него дочка. Будто он и не участвовал, а так, наблюдал издали. Но настырная дама настаивала, что его, и Сергей Борисович согласился назначить ей содержание без всяких позорных экспертиз и шельмования в СМИ и на телевидении.