В эту самую пору занесло его на Урал, откуда родом были покойные родители, и где до сих пор проживала родная тетка, женщина хоть и не набожная, но прозорливая. Та сразу поняла, что племянника гложет тоска-забота, а вот имя ее узнать удалось не сразу. Но все же Сергей Борисович открылся. Тетка ему — единственная кровная родня, ее взгляд не обмануть. Лучше всяких экспертиз. Еще в детстве пообещала родителям, что сын их станет богаче директора овощной базы. А уж на то время не было в их городе состоятельнее человека. Так и случилось. Вот только родители не дожили.
Взглянула тетка на карточку после признаний племянника и молча в закрома полезла. Извлекла из ящика румынской стенки потертый альбом. Недолго искала. Скоро пробежала по страницам, высматривая нужную карточку. Нашла.
— Смотри сюда, — сунула ее под нос загрустившему племяннику. — Это кто?
Сергей Борисович обозрел пожелтевший снимок с примятыми уголками.
— Нет. Не знаю. Кто это?
— Это твоя тетка Тася. Умерла в семь лет. Дифтерия.
Следующая фотография, выдернутая из уголков, уже на подходе. Она на миг застревает в руках родственницы и тут же отправляется к Сергею Борисовичу.
— А это я у прадеда твоего, значит, нашего деда Феди в деревне. Вот лошадка его. Как сейчас помню — Стрелка. Рыжая. Добрая. Дед нас катал по очереди. Ух, мне как нравилось. А мать твоя вопила со страху. Но она, правда, и самая младшая среди нас была. Узнаешь? Правильно. Мамка твоя. А вот это я.
— А это кто? — с очередного снимка на него смотрела удивительно похожая на Софью девочка.
— Это Куся. Еще одна твоя… Да уж ладно, раз такое дело…
Тетка положила рядом на стол обе карточки — Софьи и Куси. Недоумение отразилось на лице Сергея Борисовича. Он ждал объяснений. И тут услышал то, чего никак не ожидал.
— И отец твой, кривоногий Бориска, пусть меня простит, и Тамарочка. Расскажу как есть. Тем более тут такое дело. Ребеночек образовался нечаянно. Значит и ты правду знать должен, раз корешок у нас один. Мамка она твоя. Викуся. Папаша твой сподличал, ирод сероглазый. Ну а Тамара простила. Тебя прямо с пеленок воспитывала. Викуся как родила, так и убежала-сгинула. Тамара-то все знала. А раз уж грех случился, приняла тебя как своего. А сама так и не родила.
От такого расклада совсем тошно сделалось Сергею Борисовичу. На силу его успокоила тетушка. Но, как ни странно, вселила уверенность, что в девочке и правда есть его частичка хромосомная. А про семейную тайну он старался не думать. Может и жива мать, но сердце молчало — не дрогнуло, не захотело отыскать. Когда с двумя невероятными открытиями он вернулся в Москву, то непременно захотел увидеть дочь. Он созвонился с ее матерью и назначил встречу в тихом загородном ресторанчике из тех, что не пользуются сиюминутной славой пафосного места, но имеют приличную кухню и непродажный персонал.
Сабрина (для жительницы Сызрани пошлее имени не сыщешь) подкатила к самому входу на новеньком «Порше». Ну да, на чем же еще может подкатить девушка из провинции, неплохо устроившаяся в столице. Сам Сергей Борисович довольствовался трехлетним народным автомобилем по кличке Тигуан. Его он оставил на стоянке, а до ресторана прошелся по песчаной дороге, вдыхая хвойный зной соснового бора.
У панорамного окна он потягивал фреш, когда нарисовалось его страстное недоразумение. Вульгарное хищное существо с замашками светской — нет, не львицы, — курицы, обезьяны, овцы. Только не львицы!
Как же нужно было напиться, чтобы стать отцом ее ребенка. Теперь эта женщина сидела напротив, и Сергей Борисович не мог вспомнить ее, как ни пытался. Все прежние разговоры он вел с ней через личного адвоката. Только пару раз созванивался, выясняя интересующие его обстоятельства. Сегодняшняя встреча была первой, вернее, второй.
— Привет! — Сабрина небрежно кинула на столик клатч и тут же закурила. — Зачем звал? — спросила дерзко, будто только вчера они расстались любовниками.
Вперив липкий взор в переносицу Сергея Борисовича, она рассчитывала на успех. Но тот отвел взгляд от самодовольной самки с губами в пол-лица и самомнением выше Эйфелевой башни. Сергей Борисович не спешил. Он взвешивал каждое слово.
Пустой в это раннее время ресторан, если не считать парочки милых старичков, устроившихся на веранде, был именно тем место, где можно обсудить все без помех, ненужных ушей и фотовспышек. Застать генерального продюсера Слонова в компании неизвестной девицы — значит сделать ее знаменитой. А этого он хотел меньше всего.