— Я с трудом верю, что Ее Величество королева, моя родственница и крестная мать, приказала вам забрать меня и мои вещи с такой неприкрытой грубостью, с какой вы все это проделали!
— Грубостью? При чем здесь грубость, глупышка? Когда королева приказывает, ее приказ должен быть исполнен немедленно. Если бы я позволила собирать вас вашим служанкам, мы бы не управились и до вечера.
— Но это не основание для того, чтобы так обращаться с донной Гонорией, ее достоинство и возраст...
— Относительно нее я не получила никаких распоряжений, так что она может чувствовать себя счастливой, потому что я все-таки везу ее во дворец...
— Вместе со слугами и багажом? Это оскорбительно!
— Я так не считаю. Впрочем, ее могут тут же отослать обратно, если она не придется по нраву Ее Величеству. И я не удивлюсь, если отошлют. Ну и карга! С какой радости, черт возьми, вы отяготили себя ее присутствием?
Этот вопрос Лоренца и сама себе задавала не один раз, но ни за что на свете не стала бы обсуждать его с такой беззастенчивой и бесцеремонной особой. Из чувства собственного достоинства и самолюбия. Лоренце хотелось во всем ей противоречить.
— Донна Гонория Даванцатти — сестра моего покойного отца, единственная родственница, которая у меня осталась с отцовской стороны.
— Скажу прямо, вам тут нечем гордиться. На ваше счастье, вы ничуть на нее не похожи, и это к лучшему. А теперь покончим с упреками. Вы отвлекаете меня и мешаете думать. Со своими жалобами обратитесь к Ее Величеству... Если у вас достанет мужества, конечно, да и говорить я бы вам советовала совсем в другом тоне. Она вас не слишком любит!
Лоренца чуть было не ответила, что и она не слишком любит королеву, но удержалась, сообразив, что, быть может, эта дю Тийе только и ждет от нее подобного признания, не преминет сообщить о нем королеве, и тогда жизнь Лоренцы окончательно превратится в ад.
Не услышав ответа Лоренцы, ее спутница наклонилась к ней, чтобы получше рассмотреть выражение ее лица.
— Можно подумать, что нелюбовь королевы вас не удивляет? Разве добрая крестная мать не должна испытывать нежности по отношению к малому дитятке, которое она знала с купели?
Лоренца пожала плечами.
— Между моим крещением и свадьбой моей крестной матери, на которой я имела честь присутствовать, несмотря на свой нежный возраст, мы с ней ни разу не виделись. Трудно проникнуться любовью при таком количестве встреч.
— Ну, так будьте уверены, моя милочка...
— Я не ваша милочка и не ваша горничная! Мои предки издавна носят на своем щите герб.
Она приготовилась выслушать саркастическую реплику своей спутницы, но мадемуазель дю Тийе весело рассмеялась, а потом посмотрела на Лоренцу с улыбкой. И улыбка была просто очаровательной.
— Браво! Характера у вас не отнять, но постарайтесь не слишком его демонстрировать. Если я вам сказала, что королева вас не любит, то только для того, чтобы вас предупредить об этом. Вы слишком хороши собой, чтобы ей понравиться, и я буду очень удивлена, если после вашего замужества вы будете часто появляться при дворе.
— У меня нет никакого желания появляться при дворе. Я хочу вернуться к себе во Флоренцию.
— На самом деле? Но если бы вы взялись за дело разумно, то обеспечили бы себе блестящее будущее. Нет никакого сомнения, что вы очень нравитесь королю!
— Но он мне нравится не больше господина де Сарранса! — воскликнула Лоренца в отчаянии. — Мне семнадцать лет, мадам! И кто в моем возрасте может мечтать о том, чтобы принадлежать старику?!
— Говорите, пожалуйста, потише, прошу вас! И оставьте манеру постоянно говорить о своих чувствах и о том, чего вам хочется и чего не хочется. Имейте в виду, что это опасно.
— Если бы вы знали, до какой степени подобные опасности мне безразличны!
— Но не мне, поскольку я слушаю ваши откровения. Двор — опасное место, где произнесенные слова могут оказаться смертельными и для губ, которые их произнесли, и для ушей, которые их выслушали. Если вы хотите жить — просто-напросто жить, понимаете? — научитесь молчать. Или, по крайней мере, точно знайте, с кем можно говорить, а с кем нет.
Все великолепие мадемуазель внезапно померкло, она выглядела весьма обеспокоенной. Лоренца вновь пожала плечами.