Выбрать главу

Саэль толкнулся и вошёл до упора, громко вздохнув, а Антуанетта всхлипнула. Он перехватил ее ноги за щиколотки и пристроил на своих плечах. Суккуб только успела подумать, что так он будет входить еще глубже, а после ее мысли испарились, потому что мужчина задвигался. Его энергия направилась к ней, заставляя отвечать взаимностью и увлекая ее в это действие с головой. Антуанетта не представляла, что может испытывать подобное, и пыталась противиться, хоть и понимала, что инкуб гораздо сильнее. А ведь Рилан никогда не применял к ней силу соблазнения. Саэль не Рилан, и она хотела помнить об этом. Но не получалось. Девушка тонула в удовольствии, что он дарил, двигаясь в ней, лаская руками и кончиками крыльев. Терялась, забыв, где она и с кем. Слишком долго у нее не было мужчины, и Антуанетта не могла противиться накатывающему оргазму. А от очередного толчка застонала и выгнулась дугой, достигнув финиша, сжимая его внутри себя и впиваясь пальцами в ворс ковра.

Саэль наслаждался ее оргазмом не меньше, чем своим собственным. Он бы продолжил с превеликим удовольствием, но договор был всего на один раз, а спорить с Ганнибалом инкуб не решился бы никогда. Потому и отступил, вставая с колен, прежде чем суккуб поняла, что все это время он заслонял ее своими крыльями от взглядов свидетелей. Эту маленькую вольность друг простит ему, а для Саэля оргазм этой девушки — таинство, которое он хотел сохранить только для себя.

Антуанетта поднялась и спешно натянула тунику, не решаясь поднять взгляд на Агату, которая обратилась к Владыке:

— Мы можем отправиться домой?

— Не смею задерживать, — ухмыльнулся Ганнибал.

Валькирия схватила любимую за руку, и они поспешили покинуть помещение, в котором только что состоялось символическое падение не только Антуанетты, но и Сайриальского княжества к ногам князя Инкубиона.

— Сделай выводы, — услышали женщины голос Владыки, и Антуанетта совершенно точно знала, что фраза эта предназначалась именно ей.

52

— Саэль… — прошипел Ганнибал, как только за девушками закрылась дверь.

Инкуб почувствовал, что Владыка не злится, скорее насмехается.

— Это должно было быть наказанием, — искорки веселья плескались в глубине глаз Ганнибала. — А ты ее поощрил.

Инкуб виновато опустил голову, но объясняться перед другом не было нужды, Ганнибал и без того все понимал. И в ту же минуту мужчина осознал — друг безошибочно предугадал его действия наперед.

— Что думаешь, князь? — Владыка пытливо посмотрел на собеседника. — Рилана нет. Сайриаль буквально у твоих ног лежит. Один удар — и все княжество твое.

— Я не бью лежачих, — успел ответить Саэль, прежде чем понял, что Ганнибал продолжает потешаться над ним.

Впрочем, другого ответа от своего союзника король Нового Ада и не ожидал.

— Видел я, что именно ты делаешь с лежачими, — весело оскалился Ганнибал.

Владыка встал с кресла, всем своим видом давая понять, что аудиенция окончена, и он хотел бы остаться один.

— А ты? — спросил Саэль, взглядом указывая на выпирающий горб в штанах Ганнибала.

Тот лишь отрицательно покачал головой. Пользоваться благосклонностью друзей и их желанием помочь, когда в этом нет нужды, — скверная привычка. Ганнибал так никогда не поступал и не собирался. Коротко кивнув, инкуб оставил короля в молчании.

53

Агата остановила Антуанетту, как только они прошли портал и оказались в специально отведённом для этого помещении в доме Рилана.

— Он не простит тебя, когда узнает, — шепнула валькирия.

— Знаю, — суккуб вздохнула. — Но я лучше буду мучиться вдали от него, чем позволю держать его в плену. Если он жив…

— Он жив! — прорычала Агата. — И я больше не хочу слышать сомнений в твоём голосе. — Она обхватила лицо Антуанетты ладонями. — Просто верь мне.

И поцеловала. Нежно, как и всегда, когда хотела успокоить. Но Антуанетта отстранилась. Она чувствовала себя грязной, павшей ниже, чем могла предположить. Не потому, что уступила врагу, а от осознания того, что ей понравилось. Рилан никогда не запрещал ей пробовать других мужчин, вот только Саэль не просто другой мужчина. Он противник ее любимого, ее народа и ее самой. Он монстр, которым ее саму пугали в детстве. И подаренное им удовольствие, а также та сила, которой он делился с ней во время их близости, не смогли затмить того страха, который сковывал ее сознание от одной только мысли о нем. Самодурство? Оно самое. Но когда тебе с детства вбивают что-то в голову, от этих установок очень тяжело избавиться, даже если отчаянно того желаешь. А Антуанетта не хотела. Напротив, она стремилась помнить о том, что Саэль — притеснитель ее расы.