— У ребенка слабое здоровье, в детстве она болела астмой. Во втором классе у нее было много пропусков, поэтому она была вынуждена остаться на второй год. Бабушка, пожалев, забрала ее из школы и стала заниматься с ней дома. Бабушке приходится тратить на это много усилий.
Киндаити провел рукой по своим взъерошенным волосам и попросил помощника инспектора продолжать.
— Мися-тян, после игры в патинко ты встретилась с дядей Цумура?
— Пришел дядя Цумура, увидел меня и очень удивился. Но потом обрадовался, похлопал меня по плечу, сказал, что я хорошо сделала, что пришла. Дядя Цумура всегда хорошо относился ко мне, и дядя Маки тоже.
— А как к тебе относился дядя Акуцу? — спросил Киндаити.
— Дяде Акуцу Мися обязана жизнью.
— В каком смысле?
В разговор вмешалась Тиёко:
— Это было, когда мы с Акуцу еще были вместе. Мися надо было сделать переливание крови, и у нее с Акуцу оказалась одна группа. Он отдал ей свою кровь для переливания.
— Трогательная история. Хибия-сан, продолжайте.
— Мися-тян, расскажи, где ты встретилась с дядей Цумура?
— В кафе.
— И о чем вы с ним говорили?
— О музыке, о картинах, он спрашивал, как я живу, так как мы давно не виделись. Вот и все.
— Говорят, что в это время дядя Цумура был без пиджака. А где был его пиджак, ты не помнишь?
— Пиджак? А, да. Его пиджак висел на спинке стула. Несколько раз он доставал из кармана сигареты.
— Говорят, что в кармане пиджака у него были ключи. Мися-тян что-нибудь знает об этом?
— Нет, не знаю.
— Может, дядя выронил ключи, и их кто-то подобрал, или кто-то украл их из кармана. Мися-тян об этом ничего не знает?
— Нет.
— Тогда еще один вопрос. Дядя Маки и дядя Цумура не договаривались где-нибудь встретиться вечером?
— Нет, не знаю. Думаю, что нет.
— Мися-тян все время была вместе с ними?
Мися скромно склонила голову.
— Я один раз выходила в туалет, и потом… — Она посмотрела на Ясуко. — Потом немного еще поиграла в патинко, потому что у меня остались шарики, которые дал мне дядя Маки.
Хибия многозначительно посмотрел на Киндаити, как бы давая понять, что Маки и Цумура могли о чем-нибудь сговориться в это время.
— Еще один, последний вопрос. Звонил ли кто-нибудь дяде Цумура?
— Да, когда я уже вернулась.
— Кто сначала взял трубку?
— Молодой человек, о котором здесь уже говорили.
— И кто звонил? Мужчина или женщина?
— Он сказал, что звонит женщина.
Помощник инспектора Хибия оторвал взгляд от Мися и внимательно осмотрел присутствующих. Хотя его взгляд и не задержался на лице Тиёко, всем было ясно, что он с трудом удерживается, чтобы не посмотреть на нее. Тэцуо Сакураи явно почувствовал себя как-то неуютно, и на некоторое время воцарилось всеобщее молчание.
— И как повел себя дядя Цумура? Он сразу подошел к телефону?
Мися немного подумала и сказала:
— Нет, дядя Цумура сначала колебался. Тогда молодой человек предложил сказать, что он его не нашел, и тут дядя сразу встал. После этого мы с дядей Маки ушли из кафе.
— Интересно, почему дядя Цумура колебался, прежде чем взять трубку? Может быть, эту женщину знал также и дядя Маки?
Мися с удивлением посмотрела на помощника инспектора, а потом мельком взглянула на Тиёко и тут же опустила глаза.
— Этого я не знаю. Молодой человек, который снял трубку, не называл ее имени.
В ее голосе послышались истеричные нотки. Тиёко сидела с непроницаемым лицом, никто не смотрел в ее сторону, за исключением Ясуко и детектива Кондо.
— И тогда Мися-тян вернулась домой?
— Нет, дядя Маки довез меня до кафе «Дзиро» на Старой дороге.
— А почему до кафе «Дзиро»?
— Я оставила там свой велосипед.
— Значит, ты рассталась с дядей Маки перед кафе «Дзиро»?
— Да.
— А когда Мися-тян вернулась на велосипеде домой?
— Около шести. Вечером наша служанка Рики-тян должна была идти на танцы О-Бон, поэтому я спешила домой.
— Значит, та женщина звонила дяде Цумура что-то около половины шестого?
Мися испуганным взглядом вновь посмотрела на Тиёко.
— Я не знаю, — выкрикнула она, а затем добавила тихим голосом: — Вероятно, так оно и было.
Помощник инспектора Хибия удовлетворенно повернулся к Коскэ Киндаити.
— Сэнсей, у вас есть вопросы?
— Нет, все прекрасно. Думаю, что ваши вопросы все прояснили. Судя по всему, Мися-тян очень устала, и они с бабушкой могли бы вернуться домой.
Ясуко встала прежде, чем он успел произнести окончание этой фразы.
— Мисяко, мы уходим.
Мися поднялась. У нее были испуганные глаза. Жалобно глядя на Ясуко, она спросила:
— Бабушка, значит, я завтра не могу пойти на турнир по гольфу?
— Нет, обязательно приходи, Мися-тян, — быстро сказал Тадахиро, чтобы опередить Ясуко. — Кадзухико позаботится о тебе.
— Но утром ты не сможешь. У тебя будет важное дело. — Под важным делом Ясуко подразумевала поминальную службу по Ясухиса.
— Хорошо, Мися-тян. Приезжай в гольф-клуб в полдень. Как раз в это время все будут там обедать. А затем пойдешь с Кадзухико играть в гольф.
Кадзухико с озорством посмотрел на Киндаити.
— Сэнсей, а как вы насчет гольфа?
— Нет, я для этого не гожусь. Я никогда не занимался спортом, у меня плохая координация движений.
Все были удивлены подобным заявлением и восприняли его как шутку. Кадзухико продолжал настаивать:
— Сэнсей, я большой любитель детективных романов. В них часто описывают, как детектив, анализируя поведение людей во время игры — в карты, го или в шахматы, — успешно вычисляет преступника. Может, для вас будет полезным понаблюдать за людьми, играющими в гольф?
Киндаити пристально посмотрел в глаза Кадзухико.
— Ну что ж, я подумаю, и если приду, вы мне расскажете правила игры.
Ясуко и Мися поднялись, собираясь уходить. Их задержал Тадахиро:
— Подождите немного. Вас отвезет Акияма. Вечером одним идти опасно.
Когда Тадахиро нажал на звонок, Хироко тоже поднялась с намерением попрощаться, но отец ее остановил:
— Хироко, вы с Тэцуо немного задержитесь, а то будет неудобно перед Киндаити-сэнсеем, если все сразу разойдутся.
Коскэ Киндаити с интересом рассматривал висевшую на стене большую картину, на которой знаменитый мастер-каллиграф эпохи Мэйдзи вывел черными иероглифами название виллы «Бандзандзо».
Глава восемнадцатая
У кого был цианистый калий
Надвигалась ночь. Холодный высокогорный воздух проникал в зал виллы «Бандзандзо» и окутывал сидевших в нем людей.
— Киндаити-сэнсей, не хотите ли выпить сакэ?
— Большое спасибо. Вообще-то я редко отказываюсь, но сегодня прошу меня извинить — я на работе. Я бы с удовольствием выпил горячего кофе.
— Сейчас принесут.
Вскоре Таки принесла для всех кофе. Выпив горячего крепкого кофе, все согрелись и понемногу успокоились.
— Итак, Хибия-сан, сейчас — самое главное. Может, начнете?..
Помощник инспектора Хибия поставил на столик чашку и повернулся к Тиёко.
— Отори-сан, не желаете ли вы пройти в отдельную комнату?
— Нет, все, что касается меня, можно говорить и здесь. Пожалуйста, начинайте.
Тиёко спокойно смотрела, как детектив Кондо готовил бумагу и карандаш. Она была уже менее скептически настроена, чем днем, и помощник инспектора тоже выглядел довольно спокойным. Тадахиро с интересом наблюдал за ними.
— Вы приехали в Каруидзаву вчера?
— Как я уже говорила вам сегодня днем, я приехала на поезде, который прибыл в Караидзаву в четыре часа пятьдесят минут. На такси я сразу приехала в гостиницу и примерно в пять часов пять минут уже была в своем номере.
— Вы оттуда кому-нибудь звонили?
— Как я вам тоже говорила сегодня днем, устроившись в своем номере, я сразу позвонила Тадахиро-сама.
— Помимо этого вы куда-нибудь еще звонили?
— Хибия-сан, я понимаю: вы хотите спросить, не я ли звонила Цумура около половины шестого. Это была не я, и это не могла быть я.
— Почему?
— Тадахиро-сама сказал мне, что он немедленно выезжает в отель и мы вместе пообедаем. Когда я положила трубку, то посмотрела на часы. Было пять часов десять минут, а мне надо было срочно принять ванну и переодеться. Может ли женщина в такой ситуации звонить кому-нибудь еще?