Когда я подняла голову, то увидела, что уголки ее рта поднялись, в глазах прыгают веселые чертики. Отец Шона тоже был весел и кивком головы показал, что оценил комплимент.
Шон опять взял меня под руку и повел во дворец.
- Надо же, ты смогла растопить сердце снежной королевы.
- Она мне показалась очень даже милой, - произнесла я, и оглянулась на графиню, та оказывается, смотрела нам вслед. Мы встретились с ней глазами и, мне показалось, что в них я вижу сожаление.
- Она совсем не милая, - резко ответил мне Шон и закусил губу.
- Как скажешь, ты же ее больше знаешь, не обижайся, - я погладила его по плечу, и он немного расслабился.
Тем временем мы зашли в огромный зал, его освещали две огромные люстры, свисающие с потолка украшенного золотой лепниной. Потолок покоился на двенадцати готических колоннах, расставленных по залу в сложной геометрической фигуре. На стенах, обшитых золотым бархатом, висели огромные зеркала в тяжелых рамах черного дерева. На втором ярусе располагались балкончики, и на одном из них сидели музыканты. Пол был покрыт сложным орнаментом паркета, явно ценных пород дерева. По краям зала стояли столики, на которых размещалось огромное множество закусок, их вид напомнил мне, что я с утра почти ничего не ела. Забурливший животик потащил меня к столам, а вслед за ним я потащила Шона. Цапнув с подставки тартинку с умопомрачительной начинкой, я мигом ее проглотила, в смысле съела очень аккуратно и, соблюдая все правила этикета, но очень быстро. Затем взяла у официанта, разносящего алкоголь, бокал шампанского, Шон тут же подхватил второй, мы чокнулись и сделали по глотку. Боже мой, что это было за шампанское, такого вкуса я никогда до этого не пробовала. Внезапно я заметила, что многие гости пялятся на меня, мне стало как-то не по себе, украдкой я попробовала осмотреть себя, может, вляпалась куда, но ничего такого не заметила. Тогда я попросила Шона проводить меня в дамскую комнату. Он предложил подняться наверх, так как внизу наверняка все занято.
По мраморной лестнице мы поднялись наверх и двинулись по длинному коридору. Вдруг в одном из ответвлений, мелькнуло какое-то странное, горбатое приземистое существо в рваных одеждах. Я резко остановилась.
- Что случилось? - Спросил мой провожатый.
- Там кто-то есть, - испуганно произнесла я.
- Где? Что ты видела?
- Вон там, какое-то горбатое существо пробежало.
- Так это слуга, отец заставил всех слуг одеться гремлинами, - расхохотался он, - эй кто там? Покажитесь.
Из-за поворота вышел человек, на нем был костюм страшилища, но это был обычный человек. Он поклонился нам и попросил разрешения удалиться. Мне стало стыдно, что я такая паникерша.
- Ладно, пойдем, - смущенно попросила я.
Мы двинулись дальше. Вдруг в очередном ответвлении я увидела, как такой же чудик затаскивает в комнату какую-то женщину. Не поверив своим глазам, я несколько раз моргнула, но бесчувственное тело продолжало исчезать в проеме.
- Шон, там что-то с вашей гостьей случилось! - воскликнула я.
- Ну и что? Слуги разберутся, - раздраженно ответил он, но все же влекомый мной, направился к комнате.
Когда мы подошли, дверь уже была закрыта. Я рванула ручку на себя и нам предстало ужасное зрелище. На столе лежала очень бледная женщина, над ней склонился кто-то в костюме гремлина.
- Что здесь происходит? - строго спросил Шон.
- Простите, молодой хозяин, я вас не заметил, - гремлин, оказавшийся очередным слугой, повернулся и с поклоном отступил в сторону.
- А, так это же моя тетушка Эмма, - рассмеялся Шон, - она очень любит, но совсем не умеет пить, поэтому напивается еще до начала торжественной части.
- Так и есть, - отозвался слуга, - госпоже стало дурно, и хозяин приказал отнести ее сюда и попробовать привести в чувство.
Все было логично, но мне не давала покоя ее неестественная бледность, такое ощущение, что в ее теле нет ни капли крови. Но тут женщина подняла руку и, защелкав пальцами, пробормотала: «оф-цант, ишшще шампусику!» Рука упала, а женщина ужасно громко захрапела.
- Ну что? Убедилась? - с некоторым сарказмом произнес Шон.
- Ну, прости, пожалуйста, - пробормотала я.
Вскоре мы достигли цели, всю оставшуюся дорогу я смотрела себе под ноги и старалась не коситься по сторонам. Оставив провожатого у двери, я зашла в дамскую комнату, как и все в этом дворце, она была шикарной. Мраморный пол, стены, облицованные тонкой, изящной плиткой, составляющей очень сложный орнамент. Здесь я перевела дух и немного успокоилась, затем вспомнила, зачем сюда пришла и оглядела себя с ног до головы, но ничего подозрительного не обнаружила. Тогда я поправила макияж и прическу и собиралась уже выходить, как вдруг услышала глухой удар, как будто где-то ударил колокол. Я посмотрела на часы, оказалось, что уже полночь. Тут ударил второй, и вместе с ним мне почудилось, что кто-то кричит, списав все на воображение и опасаясь дальше раздражать Шона, я последний раз взглянула в зеркало. Тут ударил третий колокол, крики стали отчетливей. Боясь за свою психику, я схватила клатч и выскочила в коридор, но Шона на месте не оказалось. Четвертый удар - крики все громче, я больно ущипнула себя за руку и, скрестив пальцы, стала причитать «Ну пожалуйста, пожалуйста ненадо». Пятый удар - стало понятно, что это не просто крики, а крики ужаса, боли и отчаяния. Я стала хлестать себя по щекам пытаясь привести в чувство свой сходящий от страха с ума разум. Шестой удар - крики нарастают, появляется ощущение, что они доносятся из-за поворота коридора, у меня начинают дрожать колени. Седьмой удар - я пытаюсь спрятаться в дамской комнате, но дверь почему-то не открывается. Восьмой удар - я, подхватив платье, побежала по коридору. Девятый удар - крики так громки, так пронзительны, что создается ощущение в том, что прямо за твоей спиной, кого-то пытают. Десятый удар - я оглянулась и тут же поплатилась за это, мои ноги запнулись, и я полетела на пол, собрала коленку и больно ударилась плечом. Одиннадцатый удар - я вскочила и с ужасом поняла, что нахожусь в тупике. Двенадцатый удар. Крики и вопли так реальны и так страшны, что я не выдержала и завизжала. И тут, в конце коридора, по очереди стали отключаться лампы, сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее. Как только потухла последняя лампа над моей головой, я потеряла сознание.