Василий Горъ
Баламут 3
Глава 1
…На танцпол одного из самых пафосных молодежных ночных клубов Большого Сочи — «Девятого Вала» — мы отправились через час с небольшим после обращения Императора к подданным. И не прогадали: к этому времени публика, решившая встретить наступление две тысячи сто тринадцатого года именно в этом увеселительном заведении, успела добросовестно надраться, так что не замечала «странностей» во внешности моих родителей. Впрочем, в темноте, разрываемой вспышками разноцветных стробоскопов, плазменных жгутов и «мирных» заклинаний маго-технологических артефактов, это было вполне нормально. Вот мы и бесились. Впятером. Напрочь отпустив тормоза, то есть, меняя ритм «скачек» при смене забойных музыкальных композиций, хором подпевая солистам группы «Северное Сияние», зажигавшим на сцене, и ловя губами конфетти.
Первые минут двадцать веселья я то и дело терял дар речи из-за того, что матушка, папа и Лара с Дашей отрывались в разы отвязнее меня. Потом задвинул куда подальше мысли о разницах в возрасте и отключил голову процентов, эдак, на девяносто. То есть, «расфокусировал» чувство леса так, чтобы по умолчанию видеть лишь общий фон и реагировать только на резкие изменения в свечении ближайших покровов. А они наливались Силой крайне редко, поэтому я практически не напрягался и, бывало, любовался не только своими дамами и не на шутку разошедшейся матушкой, но и ровесницами. Благо, в зале их было предостаточно.
Само собой, обратил внимание и на чрезвычайно гибкую, пластичную и подвижную девицу, запавшую на моего батюшку. Сначала оценил буйную огненно-рыжую гриву и породистое лицо с высоким лбом, точеным носиком с небольшой горбинкой, полными губами и твердым подбородком. Потом восхитился размерам бюста, пытающегося разорвать ослепительно-белую футболку, удивился узости талии и, целенаправленно сместившись в нужную сторону, заценил аппетитную попку и нереально красивые бедра, чисто символически прикрытые короткой юбкой. В общем, в тот момент, когда хозяйка всего этого великолепия пошла в атаку, технично просочившись в наш круг и как-то уж очень легко вписавшись в зажигательный танец моих родителей, расстроенно вздохнул, решив, что матушка пошлет красотку куда подальше. Ан нет, не послала. Наоборот, оценивающе оглядев нахалку с головы до ног, одобрительно кивнула, продемонстрировала сразу два больших пальца и сместилась в сторону, дабы «сопернице» было удобнее показать себя папе во всей красе!
Еще забавнее оказались реакции Язвы и Бестии — оценив экстерьер этой красотки, они практически одновременно отпальцевали мне одну и ту же претензию, «заявив», что такие милашки на дороге не валяются, а значит, ее должен был захомутать я. Потом Долгорукая обозвала меня тормозом и поменялась местами с моей родительницей, чтобы повалять дурака в центре круга. А через четыре композиции, узнав начинающийся медляк по самым первым аккордам, «уступила» меня Шаховой, ангажировала матушку и, тем самым, оставила батюшку рыжей.
Та не растерялась. В смысле, скользнула в объятия чужого мужчины, по полной программе насладилась и его прикосновениями, и танцем, а затем изобразила чрезвычайно смешной поклон благодарности. Причем в адрес всей нашей компании. И… пошла по рукам, в смысле, следующий медляк станцевала со мной, третий — с Ларисой и так далее. А ближе к четырем утра, когда мы напрыгались до умопомрачения и решили ненадолго вернуться в свой кабинет, оккупировала свободную руку отца и пошла с нами.
Представилась уже там, заявила, что наша компания — самая отвязная во всем ночном клубе, нахально взяла со стола первый попавшийся чистый бокал, налила себе белого вина и произнесла очень красивый и очень теплый новогодний тост. А когда закончила, вдруг заметила ромбовидные роговые наросты на висках матушки и полупрозрачные сине-фиолетовые пленочки на ее глазах, ошарашенно перевела взгляд на батюшку, заметила его «особые приметы» и… восторженно охнула:
— Вы ведь Елисеевы-Багряные, верно?!
— Угумс… — мурлыкнула Оторва, но Марину Александровну было уже не заткнуть:
— Так вы ж, вроде, затворники: живете в какой-то жуткой глухомани, строите чуть ли не средневековую крепость, не ходите ни на какие приемы, не устраиваете свои и посылаете куда подальше даже самых влиятельных незваных гостей!
— Живем в глухомани, строим крепость, никуда не ходим и посылаем куда подальше всех подряд! — хихикнула Язва, с моей помощью опустившись в кресло, и стащила с ближайшей тарелки кусок сыра. — Но раз в сто-двести лет все-таки выбираемся к цивилизации и отрываемся так, как требует душа. Скажем, в Новый Год. Кстати, а вы, как я понимаю, не местная, верно?