Как и следовало ожидать, прежде, чем продемонстрировать хоть какое-то отношение к столь… хм… своеобразному поведению, народ подождал реакции ан’рьё. А тот не только заулыбался, но и подался вперед, так что первая же волна шепотков, стремительно прокатившаяся по здоровенному помещению, получилась благожелательнее некуда. Не разочаровала и вторая — большая часть «посвященных» делилась знаниями с непосвященными, более чем уважительно поглядывая на нас. Ну, а меньшая, если и злословила, то очень и очень тихо. Так что три четверти расстояния до подножия тронного возвышения я, можно сказать, расслаблялся. А потом обратил внимание на группу из семи на редкость высокомерных аристократов, отличавшихся от всех остальных не только манерой держаться, но и одеждой, заметил, что они стоят наособицу, а некоторые гости поглядывают на них с опаской, вспомнил кое-какие нюансы отношений Арле с соседними королевствами и на всякий случай подобрался. Как оказалось, не зря: самый молодой из «особых гостей» — парень лет двадцати двух-двадцати пяти в желтом камзоле, ярко-зеленых штанах до колена и туфлях с носами, подвязанными к синим гетрам — оценил стати моих женщин, затем оглядел с головы до ног меня и… метнул под ноги кошель, небрежно снятый с пояса:
— Я забираю твоих женщин на ближайшие двое… или даже трое суток за пятьдесят золотых монет!
Дематериализация, усиленная тремя синергиями, стерла из реальности его голову вместе с защитой, а я, «забыв о существовании» героя-любовника, равнодушно пошел дальше. Само собой, не забыв вывесить воздушную стену между нами и все еще стоящим телом, фонтанирующим кровью.
Многоголосый обалделый выдох гостей приема, увидевших эту атаку, начало рывка телохранителей Ястела, решивших прикрыть своего ан’рьё от возможного нападения, и слитный шелест мечей, одновременно выхваченных двумя спутниками покойного, никак не сказались на боевой эффективности нашей четверки: мы с Язвой перерубили обезглавливаниями шеи любителей помахать острыми железяками, а Бестия с Хельгой всадили по помутнению сознания в магов, затем накинули воздушные удавки на двух самых солидных дяденек в этой компании и заставили их приподняться на цыпочки. А через мгновение мир отмер — справа-сзади от меня звонко вскрикнула какая-то особо экзальтированная дамочка, рухнуло тело болтуна, за ним упали и зазвенели клинки, и я, мысленно усмехнувшись, «недоуменно» посмотрел на союзника:
— Благоденствия тебе, Ястел! Скажи, пожалуйста, что это за недоумки и с чего это один из них вдруг решил, что имеет право тянуть руку к моему дому?
— Благоденствия тебе, Ратибор! — довольно сверкнув глазами, отозвался ан’рьё, повелительным жестом вернул доблестных защитников на исходные позиции и пожал плечами: — Рьё, пытающиеся дотянуться до потолка — послы Чонгара, старый и новый. Юноша, имевший глупость тебя оскорбить и уже заплативший за это жизнью — наследник последнего. А остальные — свита.
— Спасибо! — благодарно улыбнулся я, подошел к тому послу, в глазах которого горело не только бешенство, но и жажда мести, и поймал его взгляд: — Я, Ратибор Игоревич Елисеев-Багряный, был в своем праве. Но если ты считаешь иначе, то вызови меня на поединок здесь и сейчас или забудь о том, что было.
Повинуясь моему жесту, Даша ослабила удавку, и этот придурок, решив, что свободен, атаковал. Вернее, выхватил из богато украшенных ножен узкий и длинный кинжал-артефакт, вбил его в воздух… над моим плечом, захрипел «вторым ртом», появившимся под подбородком, и чуть не потерял голову от второго рывка заклинанием Долгорукой.
— Подленькие у Чонгара послы, однако… — презрительно отметил я, «не обратив внимания» ни на воздушную стену, которой меня прикрыла Хельга, ни на «своеволие» Лары, на всякий случай прибившей магов. Затем поймал взгляд последнего чонгарца, оставшегося в живых, и нехорошо усмехнулся: — Я опять своем праве. Но если ты или твой ан’рьё вдруг решите обидеться, то у вас есть два варианта получить удовлетворение — приплыть на Аммар и найти там наши родовые земли или прислать гонца в Небесный Замок, до недавних пор принадлежавший арлейскому роду Ша Амюр. Повторю еще раз: вторгаться в Арле для того, чтобы высказать какие-либо претензии МНЕ, не надо, ибо в таком случае после разгрома армии, отправленной по мою душу, я обязательно наведаюсь в вашу столицу и сравняю дворец ан’рьё с землей.